Кащеева наука (Рудышина) - страница 95

– Ты ее не трогай, у нее с избушкой моей свои воспоминания… – Яга заметила, как я гляжу на Гоню. – Сестра моя когда-то тут училась, жили они не одно лето здесь, не одну зиму… Хорошее место у меня, светлое. А то, что люди бают, мол, старуха зла и костлява, нога у нее костяная, – врут все! Какая я старуха? И нога на месте!

И захохотала Яга заливисто, грудь ее большая заходила ходуном, она подол рубахи чуть приподняла, словно убеждая меня, что нет у нее никакой культи. Но я помнила, что за морок встретил нас на подходе к избушке – вот личина та жуткая, видать, и скрывала настоящую Ягу. Кто не испугается, кто за мороком суть увидит – тому и будет помощь от стражницы миров.

– Ты найдешь, где Кащей скрывается? – спросила я, замерев под ее испытующим взглядом. – Мир мертвых опасен – не погубит ли нас колдовской туман, не сведут ли тропинки к бездне? Как нам выполнить предначертанное и живыми выбраться?

– О том мы после говорить будем. А про Кащея вот что, дитя, слушай… Знаю я, что не все ты мне рассказала, но сердце твое чистое, взгляд ясный – не несет беды твое молчание. Это тайна твоя сокровенная… – Яга с хитринкой в сторону Ивана глянула – тот все так же истуканом сидел, не решался в разговор вступить.

А я поняла – все ведунья знает. Ничего не утаить. Чувствую – покраснела. Голову опустила, коса светлая змейкой золотой на грудь скользнула, я ее за кончик поймала, стала локон на палец накручивать, словно бы нить на веретено. Когда я переживала, волновалась, почти всегда волосы рвала да крутила, бывало, что и срезать потом приходилось кончик косы. А сейчас уж больно хотелось тайну сохранить – права Яга была. Иван, будто чувствуя, что он один не знает, о чем разговор, хмурился. Даже щи не доел, отставил их и коготками своими острыми чуть слышно по лавке скреб – тоже, видать, маялся. Но уже от иного – от неизвестности. Да и кому приятно понимать, что от тебя что-то сокрыли.

Потом объясню. Когда время будет подходящее…

А Яга продолжила говорить. Голос ее убаюкивающий был, тихий, казался он ветерком – тем самым, что за окнами в березовой роще танцует. Казался он колокольчиками дивными, что хрустально звенят в тишине лугов, ручейком звонкоголосым, песней дудочки, что заливисто несется над зелеными просторами.

Я и не заметила, как уснула. А Яге это, видать, и нужно было – в баньке попарились, поели-попили, пора и сны чудесные увидеть, те самые, о которых столько сказок сложено да песен спето…

Болото закончилось, перейдя в гибельный осинник. Тонкие стволы деревьев высились среди мхов и чахлых трав и казались в сумраке призрачными, ненастоящими – будто росли на Той Стороне. Листья – длинные и узкие – смотрелись выкованными из меди, и, словно жестяные, звенели они на ветру, и туманные змеи ползли по земле, уводя нас с Иваном и Гоней все дальше от Моровой топи, где спряталась в высоких папоротниках и лебеде изба старой ведуньи.