– Убийство не может защитить личную жизнь. Теперь эти подробности так или иначе всплывут. – Маура стащила с себя латексные перчатки. – Где оружие Кроу?
– Он его сдал.
– Пожалуйста, держи его завтра подальше от морга. Я не хочу, чтобы по поводу моей аутопсии Эрла Девайна возникли какие-то сомнения. Когда «Бостон глоуб» сообщает, что полиция убила шестидесятисемилетнего ветерана ВМФ, публика не встречает это аплодисментами.
– Но ветеран ВМФ навел на меня оружие.
– Об этом будет сказано только во втором абзаце. А половина публики и первого-то не дочитывает до конца. – Маура повернулась к двери. – Увидимся завтра на аутопсии.
– Есть ли необходимость в моем присутствии? Я знаю, как умерли эти двое, так что не жду никаких сюрпризов.
Маура остановилась и снова оглядела комнату. Посмотрела на забрызганную кровью стену.
– Никогда не знаешь, что принесет тебе аутопсия. У меня такое чувство, что все это как-то уж слишком аккуратно и остается еще много вопросов, которые ждут ответов.
– На них ответит Бонни Сандридж. Нужно только ее разговорить.
– У тебя нет никаких доказательств, что она помогала Станеку убивать.
– Доказательства должны быть в этом доме. Или в ее машине. Волосы, волокна с одежды жертв. Следы кетамина. Что-нибудь мы найдем наверняка.
Джейн говорила убежденно, но Маура испытывала гораздо меньше уверенности, когда выходила из дома и садилась в машину. Она сидела, глядя на ярко освещенный дом. За окнами мелькали силуэты криминалистов, искавших улики, подтверждающие то, во что они уже уверовали: что Бонни Сандридж – сообщница убийцы. Предвзятость обманывала многих ученых и, несомненно, многих полицейских. Ты находишь только то, что ищешь, а потому легко пропускаешь все остальное.
Заверещал телефон, сообщая о приходе эсэмэски. Маура посмотрела на номер отправителя и тут же убрала телефон в сумочку, но и одного взгляда было достаточно, чтобы у нее скрутило живот. «Не сейчас, – подумала она. – Я еще не готова думать о тебе».
По пути домой это оставшееся без ответа послание было для нее как бомба замедленного действия, тикающая в сумочке. Маура заставляла себя держать обе руки на рулевом колесе и не сводить глаза с дороги. Ей не следовало опять открывать дверь между ними, даже на чуть-чуть. Теперь, когда они с Дэниелом снова разговаривали, ей хотелось одного: вернуть его в свою жизнь, в свою постель. «Плохой шаг, Маура. Будь сильной, Маура. Ты должна быть независимой женщиной».
Дома она налила себе столь необходимый ей сейчас бокал зинфанделя и подала коту запоздавший обед. Кот принялся за еду, даже не удостоив ее взглядом, а когда он слизал последние крошки курицы, то просто удалился из кухни. Вот тебе и радости общения, подумала Маура. Бутылка вина – и та любила ее больше.