И, вероятно, в соответствии с известным правилом: утром выпил – весь день свободен. Ведь просто для того, чтоб супчику поесть, в «Яр» не ездили.
Кстати, тот же Галахов очень даже благосклонно отзывался и о боткинских обедах: «В его обедах, которыми он угощал своих приятелей, выказывался образованный эпикуреизм: они сопровождались интересными беседами, так как знакомые его принадлежали к передовым талантам в литературе и науке».
Но сравнения с цыганским хором «Яра» те беседы, вероятно, не выдерживали.
* * *
По одной из версий в доме на Маросейке появился на свет знаменитый русский терапевт, потрясающий диагност и клиницист, врач с мировым именем Сергей Петрович Боткин (другая версия гласит, что он родился в маленьком домике рядом с Курским вокзалом).
Казалось бы, судьба Сережи была предрешена. В семье его считали туповатым. Еще бы – к девяти годам он едва научился складывать слова из букв. Отец горевал: «Что с этим дураком делать? Остается одно – отдать его в солдаты».
Помогли старшие братья – они заметили, что Сережа не складывает, а постоянно пересчитывает свой алфавит. Предложили пригласить учителя математики, и у брата обнаружились весьма незаурядные задатки. Его определили в частный пансион. Стало понятно – ему суждено стать математиком. В пансионе Боткин был одним из лучших, и экзамены в Московский университет его нисколько не пугали.
Удар последовал оттуда, откуда его никто не ждал. Николай Первый издал новый указ. Теперь в университет могут поступать только дворянские дети. Исключение – медицинский факультет. Что поделать: сын чаеторговца держит экзамены и зачисляется на первый курс. И сразу влюбляется в новый предмет – медицину.
Но тогда уже Сергей Петрович понимал: в российской медицине что-то не так. Он вспоминал: «Учившись в Московском университете с 1850 по 1855 годы, я был свидетелем тогдашнего направления целой медицинской школы. Большая часть наших профессоров училась в Германии и более или менее талантливо преподавала нам приобретенные ими знания; мы прилежно их слушали и по окончании курса считали себя готовыми врачами с готовыми ответами на каждый вопрос, представляющийся в практической жизни… Будущность наша уничтожалась нашей школой, которая, преподавая нам знания в форме катехизисных истин, не возбуждала в нас той пытливости, которая обусловливает дальнейшее развитие».
Осмысливалось же все это в тихом домике в Петроверигском переулке.