— Я работаю, Вадим. Прошу, не мешай.
— Ясно, — равнодушно ввернул и тут свое любимое словечко. — Когда кончается твоя смена?
— В семь, — ответила, чтобы закончить. — Но мне нечего тебе сказать.
— Посмотрим.
И, резко развернувшись, вышел. После чего весь персонал уставился на меня. Я пожала плечами и повернулась к покупательнице — теперь ей придется купить эти тени, даже если не собиралась! Заплатит за любопытство. Ну, и тенями обзаведется, пусть они ей и не нужны.
Само собой, что я рассмотрела машину сразу и не удивилась. Не стала корчить из себя принцессу, подошла и села в салон. Если Вадим хочет поговорить, то хоть весь мир начнет трещать по швам, мы все равно поговорим. Легче торнадо остановить. Но за истекший час я успела настроиться и потому начала сама — твердо и уверенно:
— Вадим, я понимаю, чего ты добиваешься…
— Чего?
— Не перебивай, пожалуйста! Мне и так сложно, — смотрела вперед, чтобы не сбиться с мысли. — Я понимаю, чего ты добиваешься. Наверное, все же привык ко мне и теперь не можешь отпустить.
— Привык и не могу. Продолжай.
— Благодарю, что разрешил, — я со злостью зыркнула на него и тут же уставилась в лобовое стекло. — Но я так не хочу, неужели непонятно? Тебя могут не впечатлять мои успехи — мне достаточно, что они саму меня впечатляют. Если я снова сяду тебе на шею, то не смогу собой гордиться.
Он помолчал недолго, потом заговорил более мягким тоном:
— То есть тебе нужна независимость? Арина, работай в этом своем бутике, если так надо. Возьми с меня письменное обещание, что я не стану покупать без твоего дозволения тебе вещи или решать твои проблемы. Мне это не нравится, но воля ваша, Арина Алексеевна. Нормальная независимость? Устраивает?
Прозвучало так неожиданно, что я уставилась на него:
— Ого… Сам Вадим Андреевич готов отказаться от всепоглощающего контроля? Да ладно!
— Готов.
— А что взамен? — я попыталась улыбнуться, но вряд ли получилось, слишком была напряжена.
— Как будто сама не понимаешь.
Я понимала, еще как. Быть с ним, спать с ним, любить его — и все потому, что его симпатия оказалась сильнее, чем мы оба сразу понимали. Но она есть. Да настолько сильная, что он — может быть, впервые в жизни — готов на какие угодно уступки. Почувствовав свою власть, я смогла и улыбнуться шире:
— Не понимаю. Объясни.
Теперь он уставился в лобовое стекло, тоже начиная улыбаться, но как-то смущенно.
— Все ты понимаешь.
— Не-е-ет, — протянула я самодовольно. — Ну же, скажи это вслух, Вадим. Быть может, если бы сказал раньше, то я не смогла бы уйти?
— Что именно сказать?