Сын Мамонта даже не заметил, что Копчем тоже вытащил обгоревшую ветку из соседнего костра и что–то бросил в огонь. С трудом взбирался Сын Мамонта по отвесному склону. Иногда ему казалось, что от слабости он свалится и уже больше не сможет подняться.
Копчем тоже карабкался наверх. Колючки впивались в тело. На вершине они побежали в разные стороны, чтобы хоть один мог уйти, если начнется преследование.
Заметив на небольшой поляне слабый свет, Копчем пошел на него.» Это наверняка вождь!»— подумал он и проворчал клич племени. И тотчас услышал тихий ответ.
Сын Мамонта уже поджидал его. Он тяжело дышал, глаза лихорадочно горели, его бил озноб. Но Сын Мамонта боролся со слабостью, не желая поддаваться болезни. Он выполнит свое обещание или погибнет. Поднявшись, Сын Мамонта приложил свою горящую ветку к обгоревшей ветке Копчема. Ввысь взвился узкий красный язык. Теперь все в порядке. Можно продолжать путь. Племя, спокойно спящее у костров, осталось далеко позади.
Внезапно в долине раздался странный треск.
— Что это? — спросил Сын Мамонта, прислушиваясь.
Копчем весело засмеялся.
Треск повторился.
Копчем засмеялся еще громче.
— Это ты, Копчем? — подозрительно глядя на мальчика, спросил вождь.
— Я бросил горсть орехов в костер, — признался мальчик, лукаво улыбаясь, и тут же отскочил в сторону, увидев, как рассердился Сын Мамонта.
— Ты неразумный мальчишка, а не охотник! — возмущался Сын Мамонта. — Сейчас проснется все племя.
Копчем бежал по склону вниз, к Влтаве. Он был весел, он уже не боялся, что шарецкие охотники заметят их горящие ветки. Однако если бы орехи растрескались чуть раньше, могли бы быть большие неприятности. А что, если бы Сын Мамонта не ушел от погони? Но ведь все так хорошо удалось, и теперь они скрыты гребнем холма, им даже нечего торопиться. Ветка Копчема разгорелась, на нее даже не нужно было дуть, и вождь больше не сердился.
— Сын Мамонта, — начал Копчем, — ведь это смешно: стражи спят возле костров, и вдруг бух! бух! — орехи разлетаются прямо в нос! Ги–ги–ги!
— Проказник! — только и сказал Сын Мамонта и потянул Копчема за ухо.
Это было не больно, но для виду Копчем все–таки заскулил. Внизу, у реки, они отыскали спрятанную лодку, разожгли в укрытии костер, и, когда горелого угля набралось много, Копчем вырвал кусок дерна, положил на него тлеющие угольки и понес их в лодку. В темноте было плохо видно. Копчем хотел влезть в лодку, но оступился, лодка закачалась, и он полетел в воду. Горящие угольки зашипели…
Копчем умел хорошо плавать и ему ничего не стоило выбраться из воды.