Вик чуть не спасовал. А что, если отправить DVD-диск в бригаду анонимно? Они там все проанализируют, продвинутся в расследовании, откроются новые версии… А почему бы и нет?
Но сейчас он ощущал настоятельную потребность довести все до конца. Ради Стефана. Ради бедняги Стефана, который наверняка тоже внимательно изучает копию всей этой гнусности, сидя один в своем огромном доме.
И тогда Вик абстрагировался от всего и постарался на все посмотреть глазами сыщика. У него билет в один конец. В ад.
И видеоряд, и звуковая дорожка фильма были смонтированы очень профессионально. Поставлен фильм весьма изощренно. Работал профессионал или любитель? Ясно одно: он работал в потайном месте, скрытом от посторонних глаз.
Вик прищурился. Разглядеть лицо Матадора было невозможно: он носил латексную маску, очень похожую на ту, что по памяти сделал Стефан. Он никогда не появлялся в кадре во весь рост или на общем плане. Фильм был смонтирован таким образом, что без специального программного антропометрического оборудования невозможно было понять, какого он роста и сложения. Этот мерзавец принял все меры предосторожности.
Вик многократно просмотрел фильм в замедленном режиме, проанализировал эпизод за эпизодом и надолго «зависал» на стоп-кадрах. И кое-что его поразило. Рентгеновские снимки, разбросанные по ходу фильма, появлялись всегда после какой-нибудь кровавой сцены и все имели общую особенность. Кости на них были короткие, намного короче, чем у взрослого человека. Вик поглубже устроился в кресле. Сломанные большая берцовая кость, бедро, ключица были костями ребенка. И интуиция подсказывала Вику, что они принадлежали одному и тому же ребенку. Рентгеновские снимки искалеченного скелета делались на разных стадиях роста ребенка. Без малейшего сомнения, это был скелет убийцы. Но откуда столько травм? На одном из снимков Вик насчитал восемнадцать переломов. Он нахмурился, наклонился к экрану и максимально увеличил изображение в правом нижнем углу.
Сердце у него сжалось, – похоже, он что-то ухватил.
Дата. Он разобрал: «1987».
На других рентгенограммах, дальше по ходу фильма, он прочел: «1989», «1990», «1992».
Больше ничего, только даты.
Прежде чем вернуться к видео, Вик налил себе еще стакан. Ребенок рос, без конца ломая себе кости. Почему? Может, он страдал заболеванием, при котором кости делаются хрупкими, вроде синдрома «стеклянных костей»? Может, его жестоко избивали? Или он все время попадал в какие-то переделки?
Вик невольно подумал о Стефане. Его прыжок с поезда, бесчисленные аварии на улицах, постоянные лежания в больницах…