Приехала я в Новосибирск. Назначили меня зав. орготделом в Ленинске. Я сказала, что не поеду ни за что. Недели две я канителилась, требовала, чтобы меня отправили обратно. Обратно меня никто не собирался отправлять. Я была возмущена. Сорвали с учебы — было очень обидно.
Меня хотели послать в какой-нибудь район, предложили мне несколько сельских районов... Вдруг Эйхе вызывает и говорит: “Решили тебя отправить в Кузнецк.” Я подумала — все-таки перспективы большие, работа интересная. Он говорит: “Или поезжай в большой район, или в Кузнецк.” Я решила выбрать Кузнецк. Это было начало 31 года.
Строительство здесь только разворачивалось, только котлованы копали. Секретарем райкома был Станкин. Когда я приехала сюда, он мне предложил пойти работать в райком на массовую работу. Я ему сказала, что не пойду ни за что, что я пойду только на низовую работу, что училась я не зря.
Раз так — послали меня на низовую работу, направили секретарем парткол-лектива ЦЭС. Первым долгом поставила себе задачей овладеть делом. А то мне называют целый ряд вещей — воздуходувка, машинный зал, турбинный зал... А что это такое, я не знаю. Там были Ярошенко и Петровых, очень хороший парень. Он был помощником начальника строительства. Я попросила их помочь мне. Они мне очень помогли. Показывали, рассказывали, книжки дали. Начала изучать бетонную работу, чтобы понимать, если придется разговаривать на эту тему.
Я была недовольна начальником, потому что он не знал работы. У нас были сильные стычки. Он давал массу неправильных распоряжений, была масса переделок, бесхозяйственность, работы шли плохо. Я несколько раз ходила к Станки-ну, чтобы снять его. Наконец, он сам сбежал. Послали к нам Гольденберга. Этот — тип умный, он понимал дело, но с ним было трудно работать, потому что он не совсем коммунист, и у нас с ним были стычки. Был у нас такой случай. Клали у нас балки, и в этих балках должны быть швы. Эти швы должны быть совершенно свободны. Когда их клали, между ними укладывали кусочки дерева для расширения материала. Я ходила день и ночь по стройке и наблюдала работу. Я имела огромнейший авторитет. Кто чего не сделает — все прут ко мне, и я сделаю. А то ходят: к одному, другому, третьему — ничего не выходят. Они все прекрасно относились ко мне. Называли партмамашей. Я каждый день бывала в машинном зале, Как только прихожу, я обыкновенно начинаю всюду лазать. Лазала по лесам, а рабочие удивлялись: “Какая толстая, как она лазает.” Я лазала по лесам, и мне не страшно было. Как только войду в зал, сейчас же кричат: “Пришла партмамаша!” — все уж меня знали.