Мы учились стрелять из боевой винтовки. Полк нам дал свое стрельбище. В те дни, когда им не пользовались, они разрешали нам пользоваться. Тут тоже бывали случаи, что стоит в очереди и плачет. В результате учения, в общем, были хорошие. Учеба шла хорошо по всем видам. Был у нас там командарм Петин. И он устроил однажды проверку по стрельбе. И оказалось, что наши женщины стреляли лучше, чем красноармейцы. Он везде выступал с этими цифрами: “Вы посмотрите — женщины могут лучше стрелять, чем мужчины.” Он с этими цифрами носился недели две. Он провел стрельбища у них и у нас. Мы к этому готовились. Об этом лагере было много разговоров. После этого соревнования я пошла к командарму и говорю: “Так и так, вы должны нас проверить и допустить к участию в маневрах.” К этому времени мы договорились с полком ОСО. Наша задача заключалась в том, чтобы защищать свой лагерь, а их — в том, чтобы забрать его. Наши разведчицы пробрались к ним — их никто даже не заметил. Они сидели в кустах, а в пяти шагах от них — красноармейцы. Они подобрались к палатке, где сидел их штаб, все высмотрели, пришли и доложили нашему командиру, где какие силы и как они двигались.
Маневры прошли прекрасно. Полк ОСО наступал с города. Их силы должны были перейти через мост. Силы, конечно, были равные. Все это было подсчитано. Если бы был настоящий бой, то мы бы всех их перебили, потому что около мосточка мы сделали укрепление. Они полезли через мост, как курицы, совершенно не учитывая, что тут сделана преграда. Этот бой для нас прошел очень удачно.
После этого, когда подводили итоги, приехал командующий. Все они были в восторге от наших результатов, которые были по военной игре и стрельбе. Все они остались довольными. Было это в 1929 ГОДУ-
К нам в лагерь буквально гужом народ валил — из города народ валил, и из деревни приезжали колхозницы. За время пребывания в лагере все они страшно поправились.
В 1930 году, когда ликвидировали все эти губернии и пошла организация округов, меня послали учиться. Я поехала на курсы марксизма в Москву. Там нужен был шестилетний партийный стаж и 10 лет производственной работы, а также социальное происхождение. Меня приняли, и я училась там два года. Надо было изучать Маркса в подлинниках, а я никогда в жизни до этого Маркса в руках не держала. Мне было тяжело. Я сама по себе человек малограмотный, никогда не училась в школе, самоучка. Но я занималась очень много. Если нужно было заниматься восемь часов, то я занималась шестнадцать. Страшно много занималась. Дают тебе какой-нибудь доклад, и ты должен его изложить. Я тогда была в группе первой ученицей. Я училась, но ЦК меня очень часто посылал на всякие работы. Был такой случай. Послали в Карелию на три месяца. Сначала они думали, что, мол, баба возглавляет комиссию. А когда я их взяла в оборот, они почувствовали: это не баба, а черт. После этого мне не дали доучиться. Дали удостоверение и послали обратно в Сибирь. Было это в 31 году. Приехал Эйхе в Москву и сказал, что в Сибирь нужны работники. Он взял несколько человек, в том числе и меня. Мне не хотелось ехать, я хотела доучиться, но Эйхе сказал, что нужно ехать.