— Вот ты уедешь, и мы дадим рекордную плавку.
Через несколько дней пребывания в Кисловодске получаю телеграмму-молнию: “Такого-то числа завод выплавил 5000 с чем-то чугуна, стали и т.д.” Дал мне, жене, такую телеграмму. Представляете? Я жила в Гранд-отеле. Там было много директоров с других заводов. Так я бегала по территории этого отеля с телеграммой. Я чуть с ума не сошла от радости. На меня смотрели как на бешеную: что случилось? Я тогда сажусь и пишу: “Товарищ Серго, сегодня я получила телеграмму от Бутенко",— и даю эти цифры. Беру альбом и иду в правительственную дачу, где отдыхал Орджоникидзе. Пришла туда, вышел секретарь. Я отдала этот альбом. Через минуту он вернулся: “Серго сказал, чтобы вы зашли”.
— Я не пойду, уже вечер. А альбом вы передайте,— и ушла.
На другой день часа в два или чуть раньше идет мне навстречу с Макеевского завода Слачевский.
— Ой, я вас ищу! Орджоникидзе пригласил нас всех к себе на обед.
В это же время в Кисловодске отдыхал директор Донецкого завода Макаров, главный инженер нашего завода Ро-манько с женой. Она была наша общественница.
В три часа мы все пришли в коттедж к Орджоникидзе. Нас встретила его жена Зинаида Гавриловна. Директора других заводов узнали о телеграмме и подшучивают надо мной:
— Подумаешь, мол, пять тысяч! — и все такое прочее.
В это время вошел Орджоникидзе и
сразу:
— Здравствуйте, товарищ Бутенко, — а потом уже обратился к другим. Он всех всегда называл по фамилии.
Я говорю:
— Товарищ Орджоникидзе, вот издеваются, говорят, что пять тысяч тонн мало.
Ничего, ничего. Макаров! Пять тысяч — это пять тысяч.
Он был очень доволен. Сели за стол обедать:
Ну, кто у нас будет тамадой? Ну ладно, Илья, ты.
Это он Слачевскому. Тот встал, налил всем вина и произнес:
— За товарища Серго!
— Подожди, подожди, не годишься. Садись.
И обращаясь ко мне, берет какой-то графин со стола с травками:
Товарищ Бутенко, вы пьете «петушка»?
— Товарищ Серго, я не знаю, что это такое.
Ну вот, а еще жена доменщика. А Бутенко пьет, и очень здорово.
Налил всем «петушка», себе — нарзан. И какой он гост произнес — даже не представляете. Сказал: «За Сталина!» Честное слово, мы не ожидали, ведь это же не официальный прием, мы же дома. Потом принесли патефон, стали заводить пластинки, хором пели «По долинам и по взгорьям». Собрались уходить, а он говорит:
Давайте посмотрим «Чапаева».
Картина только вышла. Пошли в их клуб. Ну, такой примитив! Посредине стоит бильярдный стол, вокруг какие-то провода на полу. Служащие стали натягивать экран. Ждали, пока киномеханик настроит аппаратуру. Решили поиграть в биллиард. Орджоникидзе мне говорит: