Единственными контактами за эти недели стали два письма из Нью-Йорка, в которых мать увещевала ее не навязываться и приспосабливаться.
И вот теперь – письмо от Марии, которое из Генуи пришло в большом пакете вместе с документами для Йоханны.
По щекам Ванды бежали слезы. «…Я очутилась в городе искусства и пошла новыми путями в стеклодувном мастерстве…» – почему у других все всегда выходит к лучшему, но только не у нее?
Когда прошло ровно четыре недели со дня приезда Ванды в Лаушу, доктор наконец объявил, что ей можно вставать с кровати днем на несколько часов. Но вместо того чтобы сидеть на кухне и смотреть, как горничная Луджиана готовит (так хотела Йоханна), Ванда сразу выразила желание отправиться в мастерскую и помочь. Йоханна как раз углубилась в какие-то списки и не слушала ее, Анна закатила глаза, следуя уже привычному девизу: «Еще больше неприятностей от гостьи из Америки!» Дядя Петер посчитал, что химические пары не будут способствовать выздоровлению. А вот Йоханнес сказал отцу:
– Почему бы нам не посадить Ванду за стол к упаковщицам? Им как раз может пригодиться помощь!
Ванда с благодарностью взглянула на кузена.
Так она и провела вторую половину дня: складывала картон, оборачивала папиросной бумагой святых николаев и верхушки на елки, а потом помещала их в картонные коробки. Из страха выронить и разбить игрушку она брала каждый предмет с явным благоговением, чем больше напоминала медленную улитку. У других упаковщиц стопки картонных коробок росли быстро, а ее половина стола оставалась сиротливо пустой. Это казалось девушке столь же позорным, как если бы она по рассеянности разбила елочную игрушку. Но когда около четырех часов остальные ушли на перерыв выпить кофе, Ванда почувствовала себя свободнее. Ей не хотелось ни кофе, ни хлеба с вареньем, она была готова лишь паковать. Пусть она и была не так расторопна, как остальные, но теперь ей хотя бы не перед кем было стесняться своей медлительности! Теперь она уже могла даже оторваться от работы и осмотреться в мастерской.
Все было так, как описывала Мария: рабочие места стеклодувов, у которых стояли газовые горелки; у стены располагалось приспособление для серебрения шаров – этой работой Анна могла заниматься даже с вывихнутой лодыжкой, – рядом стоял стол с дюжиной горшков с красками, блестящим порошком, серебряной и золотой проволокой. Здесь сидели еще три молодые женщины из деревни, которых Йоханна называла «работницами». Когда в полдень Ванда пришла в мастерскую, они с любопытством смотрели на нее, до сих пор она с ними не разговаривала. Значит, всего – вместе с упаковщицами – в мастерской работали пять посторонних женщин. Ванда узнала, что у тетки зарабатывает себе на хлеб больше людей: каждый вторник и пятницу на повозке приезжал Марцен-Пауль, забирал десятки картонных коробок с елочными шарами и развозил по всей деревне, и женщины разрисовывали их дома.