Потом мы зашли в мастерскую Рихарда Штемме. Еще до того, как мы постучали в дверь, я в шутку сказала Йоханнесу, что при всем желании больше не смогу влить в себя ни чашки кофе. Но тот лишь ответил, что Рихард наверняка не станет нас угощать. Я думала, что это один древний старик, тот, который делает шарики, – подозреваю, ты знаешь, о ком я пишу. Это Шариковый Михель. Он уже почти ослеп, но все еще делает самые красивые шарики. Он мне подарил один, который переливается всеми цветами радуги. А потом он мне разрешил сесть у его печи, и я даже сама попробовала…»
– Мария, mia cara, я, конечно, очень рад, что Ванда написала такой подробный отчет, но неужели я должен все это слушать? – нетерпеливо махнул рукой Франко. – Кроме того, с чего ты решила, что Ванда влюбилась? Там ведь нет ни единого слова про это.
– Подожди, место, которое меня зацепило, еще впереди…
Мария лихорадочно переворачивала листки письма.
– Да где же это…
Франко вздохнул.
– Я пообещал отцу, что закончу с бумагами до завтра.
Он удрученно указал на стопку официальных документов, которые лежали перед ним на столе.
– Корабль отходит через три дня и не станет ждать наших товаров.
– Если я тебе надоедаю, то могу уйти.
Мария подхватила листки письма от Ванды и медленно пошла в сторону двери, ожидая, что Франко остановит ее.
Напрасно. Франко снова весь погрузился в записи.
Взявшись за ручку двери, Мария вновь обернулась к нему.
– Я думала, что сейчас, когда сбор винограда уже закончился, у тебя будет больше времени для меня!
– Mia cara…
У Марии ком встал в горле, когда она шла к оранжерее. Все время эти проклятые горы бумаг! Все время посещения каких-то торговцев вином, клиентов или просителей! Все время что-то важнее ее. Важнее учебы, которой они хотели заняться вместе.
Как часто Мария в первые недели страстно фантазировала, когда работе Франко не было ни конца ни края: они вдвоем в библиотеке за столом из орехового дерева, он склонился над книгами по виноделию, а она – над фотоальбомом по истории генуэзского искусства. Весь день она бродила по Генуе и очутилась в букинистическом магазине. Франко радовался, как ребенок, когда Мария вернулась домой с книгой о селекции виноградных сортов!
Мария сглотнула. Насколько она знала, после беглого пролистывания Франко потом так и не взял эту книгу в руки.
Почему он просто не мог сказать отцу: «Basta»? Стеклянная дверь, за которой находились пальмы, апельсиновые и лимонные деревья, задрожала, когда Мария распахнула ее.
– Я тоже выросла на семейном предприятии! Я знаю, как добиваться своего от семьи. Если бы я не настояла на отдельном помещении, то в моей голове не родилась бы идея создания новогодних шаров! – снова упрекнула она его вчера вечером.