Дойдя до перекрестка, она остановилась, чтобы сориентироваться. Ванда больше не любовалась искусными строениями и красотами города. Она решила идти в сторону гавани, где, по ее предположению, находились все гостиницы города.
С каждым шагом ее чемоданы становились все тяжелее и она злилась на себя, что не догадалась оставить чемодан с подарками для Марии в палаццо, сейчас бы не пришлось тащить его с собой.
Ванда решила, что завтра возьмет экипаж от гостиницы до палаццо.
Солнце висит низко и светит сквозь деревья. Они отбрасывают длинные тени, как пальцы, которые хотят схватить и…
Отпустите меня!
Мария пригибается под ветками. Прочь из темноты! Но тени быстрее, чем она, и скользят именно туда, куда ступает ее нога, шаг за шагом. Они уже здесь, от них не скрыться…
Игра, в которую играли близнецы Йоханны. Картинки всплывают в ее памяти… Круги, нарисованные мелом на булыжной мостовой, кружащиеся юбки, детские песни… Раз, два – оп! Тени подбирают слова, прежде чем она успевает их вспомнить.
– Мария, раздевайся наконец! Солнечные ванны нужно принимать голой.
Шерлейн, как всегда, недовольна тем, что Мария не придерживается в точности правил Монте-Верита. Руки начинают стягивать с нее платье, ткань прилипает к лицу, Мария хватает ртом воздух и не может вдохнуть. Так узко. Так узко, что она боится, но…
– Не раздевайте, нет!.. Мужчина с длинной бородой! Он хочет забрать меня… – Мысли расплываются, как чернила на мокрой бумаге. Что за мужчина?
– Piano, Мария! Никто не хочет тебя раздеть.
Чья-то рука снова прижимает ее к постели.
– Позволь мне положить полотенце тебе на лоб. Нам нужно сбить жар.
Мария подхватилась, мокрая от пота.
– Жар…
Какое-то мгновение она не узнавала женщину, которая намочила белое полотенце в фарфоровой миске и отжала. А потом память постепенно стала возвращаться: роды, адские муки и в какой-то миг благостная пустота, никаких чувств, никакой боли…
Мужчина с длинной бородой… Он снова здесь, он прячется в лесу среди зеленых и синих теней, и… Он подзывает ее, она его отчетливо видит…
Она что-то припоминала. Нечто важное, отчего она даже хотела подскочить на ноги, чтобы лучше думать. Она всеми силами пыталась превозмочь головокружение, которое тут же накатило на нее. Ясные моменты стали редкостью, она должна была использовать каждый.
– Мой ребенок. Где мой ребенок?
Как она могла позабыть о дочери? Она ведь должна позаботиться о малышке. О Сильвии.
Успокаивающие слова долетели до ее ушей, будто через слой ваты, отчего нарастающая паника сразу пропала.