.
А потом настало время возвращаться в Геную. Они прощались, давая друг другу жаркие клятвы верности. Парень пообещал Серене вновь увидеться на зимних каникулах.
Письма из Генуи в Рим летали навстречу друг другу. Они нумеровали каждое послание, опасаясь, что итальянская почта может потерять какое-нибудь письмо. Днем Франко был жестким коммерсантом, которого хотел видеть в нем отец. Парню пришлось отложить мечты о новых сортах лозы из-за забастовок портовых рабочих, которые нужно было переждать, а вечерами в своей комнате в родительском палаццо он писал Серене стихи. Франко писал о любви, о жгучей, всепоглощающей страсти. И о своих планах вместе с ней превратить палаццо Лукка в лучшее винодельческое хозяйство всех времен.
Но отец, граф, не приветствовал то, что сын грезил о какой-то незнакомке. О женщине не его уровня. О дочери булочника из Палермо. И он предпринял соответствующие шаги.
А Франко был молод и легко поддавался влиянию…
Как ни старался Франко, он не мог вспомнить лицо Серены. Оно стерлось, и воспоминания о ней больше не вызывали боли.
Но с тех пор не нашлось другой женщины, которая смогла бы завоевать его сердце. Любовных приключений хватало, но они утоляли лишь физический голод.
Франко чувствовал некую горечь. Что стало с парнем, который пытался запечатлеть в словах лунный свет Генуи? А эта зубрежка ботанических книг, чтобы узнать, как скрещивать два сорта белого винограда (Чинкве-Терре и Колли ди Луни), которые веками выращивала его семья, с другими лозами, чтобы получить больший урожай, бóльшую глубину вкуса?
Проживал ли он свою жизнь?
Или же он был всего лишь правой рукой отца и жил чужой жизнью?
В последующие дни у Марии сложилось впечатление, что ее подхватил ураган: она больше не понимала, где верх, где низ. Рут вместе с сестрой постоянно были в разъездах, перерывы между их мероприятиями случались редко.
– Ты ведь приехала сюда не для того, чтобы сидеть в четырех стенах. Насколько я тебя знаю, ты хочешь увезти обратно в Лаушу целый вагон впечатлений, чтобы все они повлияли на твою работу в стеклодувной мастерской. В следующем году мы надеемся увидеть «нью-йоркскую коллекцию»!
Мария уже почти забыла, как лежит в руке газовая горелка, и удрученно кивнула.
– Будем надеяться, что ты права, – подавленно ответила она.
Но пока ничто не натолкнуло ее на новые идеи.
С племянницей они виделись изредка. Один раз та сходила с ними за покупками, но Рут отказывалась брать девушку с собой, пока она не спрячет короткую стрижку под шляпой. Ванда не хотела «портить» новую прическу, поэтому из совместной прогулки ничего не вышло. Мария не знала, радоваться или печалиться по этому поводу.