Продавец книг закрыл глаза. Когда он их снова открыл, то увидел, что по щекам Марии текут слезы. И он понял, что подобрал правильный текст.
– Зачем вы со мной так поступаете? Почему вы так мучите меня?
Во взгляде Марии не было надежды. Она шумно вдохнула через нос.
– Так чувствовать! Не знать больше, где находишься. Кто ты есть. «…Не могла даже вспомнить свое имя. Воющие, голодные северные ветры разорвали его», – повторила она волнующие слова. – И все же нужно понимать, что человек для чего-то избран, что нельзя разбазаривать свое время. – Ее глаза блестели. – «…покинувшее счастье приласкало меня…» Эта женщина действительно умеет ценить счастливые моменты.
Мария на мгновение замолчала. Потом снова заговорила:
– Но какое это имеет отношение ко мне? У меня нет близкого друга – не считая вас, – который бы так вдохновлял меня. И я не обитаю в большом городе и не веду жизнь, полную волнений. Кто же тогда должен «творчески» вдохновить меня? Я сижу в маленькой деревне вместе с Магнусом и семьей, которая зависит от меня и моих проектов.
– Но это зависит только от вас, – произнес Завацки с нетерпением. Он обязательно должен был добавить что-то значимое: – И Эльза тоже поначалу ушла из родительского дома, ей пришлось сбежать из города, как вы только что прочли.
Мария сердито посмотрела на Алоиса:
– Я знаю, я знаю, каждый должен идти своей дорогой. А теперь вы наверняка мне расскажете о той художнице, которая предпочла умереть непризнанной, но не подчинилась духу времени. Паула Мадерзон-Беккер, так, кажется, ее звали? – Она уперла указательный палец в лоб, словно напряженно думала. – Или о той поэтессе, у которой не было ни крошки еды, зато она писала искренние стихи.
– Насмешки вам не к лицу, – ответил продавец книг и напряженно уставился на носки своих туфель. – Я…
Она схватила его руку, прежде чем он успел договорить, и сказала:
– Простите. Я не это имела в виду, и вы знаете. Просто сегодня я веду себя ужасно глупо, вот и все. И к тому же я неблагодарная.
Мария закусила губу. Несколько смирившись, Алоис вновь посмотрел на нее:
– У вас больше нет других примеров, правда?
Мария пожала плечами.
– А чем мне поможет пример? В Лауше я так и не нашла образец для подражания. А сама я уже давно освободилась от жизни наших отцов и матерей! В этом я больше не вижу ничего революционного. Так что же у меня может быть общего с дамами из высшего света, которых вы так любите ставить мне в пример?
– Свет, например, – ответил он, небрежно махнув рукой, – весь мир.
Мария улыбнулась.
– Как вы можете такое говорить! Ведь мир не кусок пирога, который можно просто подцепить вилкой и ловко отправить в рот.