Вокруг Кремля и Китай-Города (Сутормин) - страница 33

И с той поры, как образ обрёл своё место здесь, любой житель Москвы, отправляясь в дальний (или не очень) путь, перед поездкой непременно молился Иверской Божией Матери, а потому – куда бы ни лежала его дорога, начиналась она именно отсюда.

В 1929 году часовню закрыли и в ночь с 28 на 29 июля 1929 года снесли. Опустевшее место заняла фигура рабочего с кувалдой в руках. Молотобоец простоял здесь недолго – его ликвидировали в 1931 году вместе с Воскресенскими воротами, которые мешали проходу на Красную площадь колонн военной техники, марширующих войск и демонстрантов.

Император Николай II с императрицей и цесаревичем Алексеем у Иверской часовни, 1912

Часовню восстановили в 1994–1995 годах, так как демонстрации в честь годовщин революции стали неуместны, а военные парады отменили ещё при Горбачёве. Но при Путине – ещё в первое пришествие – властям снова захотелось похвалиться мускулами, и парады возобновились, только теперь техника попадает на площадь, обходя Исторический музей с другой стороны.

Тёплая компания двойников исторических личностей на фоне этих стен смотрится очень гармонично, и вовсе не потому, что успела примелькаться – здесь историей сама земля пропитана. Неспроста ведь художник Васнецов назвал Земский приказ, разрушенный при расчистке места для строительства Исторического музея, «жертвой просвещенного вандализма».

Двойники. Фото 2010 года

Земский приказ. Фото А. П. Попова, 1874. Из книги «Древности. Труды комиссии по сохранению древних памятников». Том 3. М., 1909

В здании приказа при Петре I была открыта «австерия» – кабак иноземного образца, где подавали не только выпивку с закуской, но и газету; и дабы приохотить своих подданных к чтению, «херр Питер» повелел первую чарку наливать за счёт казны, а тех, кто свежий номер газеты прочитывал вслух, и вовсе кормили бесплатно.

На орошённой пивом почве зерно просвещения не засохло, а дало всходы, и в 1755 году в этом же двухэтажном здании начал работу Московский университет. При университете работала первая московская аптека, а в башне Воскресенских ворот разместилась университетская типография, где печаталась первая московская газета. Тираж «Московских ведомостей» в 600 экземпляров считался вполне приличным, пока за издание не взялся первый русский журналист и просветитель Николай Иванович Новиков, поднявший тираж до четырех тысяч. Но – как выразился декабрист Михаил Лунин – «в России два проводника: язык до Киева и перо до Шлиссельбурга». Екатерина II о просвещении россиян хотя и радела, но вольнодумства не поощряла; и едва обнаружилось, что вслед за появлением слоя людей читающих возникает общественное мнение – субстанция слабоуправляемая и потому для монархии ненужная, – Новиков очутился за решёткой.