А Илларион все сидел с удочками в руках и разглядывал окуня.
— И таких здесь можно ловить каждый день? — спросил он.
— Если есть лодка, — сказал я.
Илларион вздохнул.
— Я попрошу отца, чтобы он купил.
— Да, — сказал я, — без своей лодки здесь делать нечего.
Подул небольшой ветерок. На воде появилась рябь. И сразу недалеко от лодки появились на воде круги. Окунь бултыхался и чмокал на самой поверхности — стая гоняла малька.
Пока Колька разбирался с удочками, которые запутал Илларион, я поймал еще четыре штуки — поменьше.
Потом стало клевать у всех, даже у Наташки. Колька насаживал ей червей, снимал рыбу, а она только удилищем махала. Мне было противно на них смотреть. Было непонятно, как может нравиться такая рыбалка! Наташка боялась червяков, боялась уколоться о рыбу. Когда мой окунь запрыгал и подкатился к ее ногам, она заорала так, будто ее змея ужалила. Когда у нее клюнул приличный окунь, она рванула удочку так, что половина жилки вместе с поплавком и крючком осталась на дне. Будь это моя удочка, я бы Наташке голову оторвал. Но Колька даже не сказал ничего. Он поставил запасной поплавок и норвежский крючок, как будто Наташке было не все равно: на норвежский крючок ловить или на кусок проволоки.
А стая подошла приличная. Я вытащил еще восемь штук, один был даже побольше первого. У Иллариона клюнуло что-то такое, отчего его удочка пополам разлетелась. Теперь он сидел и смотрел, как клевало у Батона.
А потом клев прекратился сразу у всех. Так бывает, когда стая уходит.
— Пошли домой, — сказал я.
— Может быть, поищем еще? — спросил Колька.
— Тебе-то зачем искать? Ты все равно не ловишь.
— Я ему свою удочку отдам, — сказала Наташка.
— Как? — спросил я. — Свою?!
— Мурашов, не придирайся. Такой сегодня день хороший, а тебе обязательно все нужно испортить!
— Для кого хороший?
— Для меня, для всех.
— А для меня так себе, — сказал я. — Сейчас бы у нас полная лодка рыбы была…
— Если бы что? — спросила Наташка.
— Если бы то…
Со стороны моря послышался звон мотора. Я увидел белую дюральку. Она почти наполовину вылезла из воды и шла километров на сорок. Это мог быть только Иван Сергеевич.
Он тоже заметил нас и повернул. Не доходя до нас метров сто, он заглушил мотор, чтобы не распугать рыбу.
— Как дела? — крикнул он издали.
— Иван Сергеевич, — заорал Батон, — плывите сюда, клюет мощно!
Дюралька на веслах подошла к нам.
— Как успехи?
— Окунь, — ответил я.
— Местный?
— Морской.
— Ого! — сказал Иван Сергеевич. — Стая?
— Была стая.
Дюралька стукнулась о наш борт. Иван Сергеевич заглянул в лодку.
— Молодцы! — сказал он. — Кто больше всех отличился?