Отношения с иберийцами были надолго испорчены, потому-то основать Гадир получилось лишь с третьего раза, и то пришлось устаиваться на безопасном острове. Терять прибыль от продажи пиренейских металлов в Финикии не хотелось, а значит следовало менять политику: от колониальной (и возмутительно неэквивалентной) торговли переходить непосредственно к колонизации с опорным пунктом в Гадире, откуда можно будет распространять свое влияние дальше.
Доходы приносимые рудниками в Иберии были настолько велики, что финикийцы решили бороться за них не считаясь с потерями — в противовес обычной практике не вступать в конфликты с местным населением и не захватывать чужие земли. Вдобавок, необходимо было создать цепочку промежуточных пунктов между Иберией и Финикией, где экипажи кораблей могли отдохнуть и пополнить припасы — мы помним, что хорошо знакомая нам Утика появилась уже после основания Гадира, как раз в качестве такой вот базы.
Если взглянуть на карту, то выяснится, что практически все ранние финикийские колонии на Пиренейском полуострове (кроме Гадира) располагались на южном побережье к востоку от Гибралтара. Почему? Казалось бы, нет ничего удобнее долин рек Тинта и Одьель, причем реки судоходны, по ним можно подняться во внутренние районы страны, к Тартессу, поближе к рудным залежам.
Южное побережье отделено от континентальной Иберии Андалузскими (или Бетскими) горами — хребтом, тянущимся на 600 километров от Гибралтара до Валенсийского залива к востоку. Прибрежная зона вполне пригодна для земледелия, есть реки, но опять же, атлантический берег выглядит куда привлекательнее! Складывается полное впечатление вынужденности появления финикийских поселков именно на юге – чтобы попасть во внутренние районы страны надо сперва перебраться через горы, естественный барьер.
Перевалы в Андалузских горах вполне проходимы даже зимой, но их куда удобнее оборонять и контролировать, чем долины рек. С учетом одного-единственного Гадира, сумевшего закрепиться на западе, пейзаж выглядит так, будто иберийцы-тартесситы сделали все возможное, лишь бы не пустить чужеземцев на свои коренные земли. Колонии Тира изолированы, и только Гадир торчит как бельмо на глазу!
Вывод однозначен: вожди Тартесса принципиально не допускали финикийцев к главным богатствам своей страны. В эпоху, когда государство у иберийцев еще не сформировалось, выходцы из Тира или не успели, или не догадались вовремя захватить стратегически важные точки на атлантическом берегу. А скорее всего стали жертвами исходного постулата, гласящего, что проникновение на чужую территорию далеко от берега слишком дорого и хлопотно.