/ никак не впускали к его величеству. Всякое дело решалось самим Имам-кули-бек бием дадхо, калмыком, после совета с Хаджи Латифом.
Они втайне от нас приводили несчастных людей во дворик начальника артиллерии возле ворот высочайшего Арка и убивали. Не думали они о последствиях, совершаемых ими злодейств. Они тогда как-будто всю вселенную прибрали к своим рукам. Когда они что-нибудь делали, ни у кого не было смелости спросить их: как и почему? [Имамкули-бек бий дадхо и Хаджи Латиф диванбеги] насильно отобрали богатство и имущество у джадидов и неджадидов на сумму в несколько миллионов. Они стали владельцами таких прекрасных дворов, что на некоторые из них нашлись покупатели за четыреста-пятьсот тысяч рублей. Они писали главному казию записку и получали купчую на свое [имя] или на имя родственников — зятя, племянника, оформив ее за десять-пятнадцать рублей, но даже и эта сумма денег оставалась в их кармане. Не было человека, интересующегося этим. Так [они завладели] лучшими дворами, земельными участками и чарбагами, счета и величины территории которых не знал даже сам главный казий, потому что в большинстве случаев письменный документ с его печатью он получал от самого владельца. С джадидов, проживающих в Бухаре: торговцев, купцов и /211/ владетелей лавок — через посредство Абдарауфа Карванбаши взяли с каждого от ста до пятидесяти тысяч рублей. Карванбаши тоже не остался непричастным к этим доставшимся с кровью деньгам. Даже сын Карванбаши, джадид Гани-джан, его родные /181а/ и люди получали по двести и триста тысяч. Если были у джадидов дворы, дома, полные богатства, то их назначили к продаже и делали наличные деньги. Перед тем, как пустить в продажу имущество, оно предоставлялось упомянутому удайчи [Хаджи Латиф-беку], а все деньги от проданных товаров собирал Карванбаши и отдавал [Хаджи Лaтифу]. Его величество ни о каких из упомянутых махинаций не был осведомлен. Опасаясь удайчи, никто не мог сказать даже слово кому-нибудь другому.
Кроме того, [Хаджи Латиф удайчи] правителям, амлакдарам отправлял записки: «Вас мол называют джадидом, о чем известили его величество. Я буду посредником между вами». Так он от каждого из них получал от пятнадцати до пятидесяти тысяч рублей. Казалось, будто он стал вторым Насрулла кошбеги. Но упомянутые дела кошбеги совершались, если не ошибаюсь, в более чем сто тысячекратном размере. Кроме того, никакая жалоба от слуг [эмира], правителей и казиев не доходила до его величества, государя. Присылаемую из любого вилайата докладную, хаджибы счастливого двора, прежде чем представить ее его величеству, первым делом просили разрешения упомянутого [удайчи]. Если донесение оказывались пятничными или праздничными и т. п., то он передавал их [эмиру], а остальные читал сам и ответ писал от имени его величества: «Такова высочайшая воля и поступай так». По этой причине все доброжелатели и слуги очень огорчались и тревожились, /