благородной Бухары. Я вместе с Мирза Ходжа туксабой, человеком [Усман-бека кошбеги], Хаджи Хабибуллой караул-беги, /256/ аминов, и двенадцатью человек своих людей сели на поезд и приехали в Самарканд. Мы остановились в номере [гостиницы] Лондон, где оставались десять дней. Несмотря на то, что сами лишенные доверия большевики телеграфировали нам и пригласили [в Самарканд по вопросу хаккабе], на нас никто не обращал внимания. После многократных наших посещений руководитель [самаркандских] большевиков Смирнов, который был еще несмышленым юношей, прислал человека с приглашением. Я вместе со своими товарищами пришел в назначенное время. На беседе этого неверующего присутствовали около девяноста человек из Самаркандского [городского] комитета большевиков и неблагочестивых джадидов. Каждый сидел, неприязненно опоясавшись поясом вражды. Мы зашли на их нечистую беседу. Ни у кого из них не проявилось признаков ни человечности, ни уважения, ни внимания. Ничего не замечая, /
219а/ мы сели рядом с ними. Упомянутый Смирнов с двумя-тремя нечестными [большевиками] сидел на почетном кресле на сцене того здания и нас спросил: «Для чего вы приехали?».
На эти слова я рассмеялся. Тот спросил причину моего смеха. Я ответил: «Меня заставил смеяться твой вопрос, потому что вы сами три раза телеграфировали его величеству и просили отправить кого-нибудь из влиятельных слуг высокого правительства для разрешения вопроса о воде для Бухары. Я прибыл согласно милостивому приказу его величества. Прежде мы с уважением относились к христианскому правительству. Так, по дружбе, навстречу гостю посылали людей с большим почетом и устраивали в каком-либо определенном месте. И после всего этого приступали к дружеской беседе относительно имеющихся вопросов. Ныне, при вашей власти, всякое отношение рассматривается наоборот. Ты /257/ сам сидишь высоко, а меня посадил рядом со служащими и спрашиваешь: «Зачем ты приехал?» На эти мои слова встал со своего места один из джадидов, поднялся по ступенькам на [сцену] и обратился ко мне: «Вы сидящих здесь уважаемых людей называете мужиками, а на самом деле такой-то брат командует десятью тысячами [солдат], такой-то брат руководит двадцатитысячной армией и т. д. ; он указал командующих пятью-десятью тысячами человек.
Я вышел из терпения и ответил: «Я знаю руководителя этого собрания. А ты над сколькими людьми начальник?» «Эти /219б/ все были в моем подчинении. Я повелеваю одним миллионом человек». Я сказал: «Очень хорошо! Я узнал руководителя этого общества. Но я приехал не для того, чтобы считать твоих людей. Я прибыл с заданием. Если ты намерен отвечать за [Смирнова], то здесь рядом со Смирновым и ответь. В противном случае, сядь на свое место. Тогда и я объясню свои цели». После этих моих слов он сошел с [трибуны] и занял свое место и намекнул, чтобы все джадиды высказались. По милости и великодушию Аллаха, никто из сидящих не осмелился высказаться и они съежились. Комиссар Зариф, который был членом их общества, стал нашим переводчиком. Раньше он служил переводчиком у Чарджуйского правителя.