Но ведь Джонсона тоже это беспокоило. Иначе — почему бы он так разозлился на графа? Я подумал, что, вероятно, что-нибудь в романе поможет мне лучше понять все, что происходит. Поэтому я решил еще раз вернуться к читнику и отправился к себе в каюту. Я открыл книгу, и вокруг меня вновь забурлил жизнью город. Я опять был с Брэди, в его любимом кафе на бульваре Пеланк.
— Значит, вот и ты, — сказал Брэди. — А я все гадал, вернешься ли.
— Джордж Джонсон сказал, что я должен добраться до той части, где говорится про девушку, — ответил я.
Брэди нахмурился.
— Малыш. Ты должен получше соображать. Тут тебе нельзя говорить о Джонсоне.
— Почему нет?
— Потому что я не хочу о нем слышать. Хочешь увидеться с девушкой — просто попроси, но не говори со мной о Джонсоне. Он не принадлежит этому миру, capisce?
— Простите, — сказал я обиженно.
Он улыбнулся:
— Не расстраивайся, малыш. Ну, так на чем мы остановились?
— Девушка, — сказал я.
— Ладно. Девушка. — Он загасил свою сигарету и откинулся в кресле. — Я встретил ее после того, как спер дневник из конторы Гарви Дента. Гарви был таким недотепой, мать его. Я знал, что компания, в которой он служил, больше ему не доверяет. Ну вот, я украл этот дневник и сделал копию, а потом проник в контору Гарви и подложил копию обратно. А оригинал оставил у себя.
После этого я провернул небольшую проверку. Там, в списке пассажиров, была одна девочка тринадцати лет. Ее звали Бетт Кендалл. Я проверил еще кое-что и выяснил, что тут на Монт живет некая Чейз Кендалл. Я взял дневник и отправился к ней.
Начало темнеть. На обеих сторонах улицы, под кронами пыльных деревьев зажглись цепочки огней.
— Послушай, — сказал Брэди. — Мне трудно пересказывать все это. Как насчет того, чтобы прогуляться в одиночку?
— Ладно.
Стоило лишь мне согласиться, как улица пропала. И я оказался у подножия горы Монт. На самом деле это был утес, обрывающийся к востоку от города, и весь город был с него хорошо виден. Известняковые глыбы все были изрыты жилищами, еще со средних веков и до сих пор там обитали бедняки, у которых хватало силы и ловкости, чтобы карабкаться по подвесным лестницам, которые построил город в конце прошлого столетия, когда у власти была Партия Прогрессистов. Теперь цепи проржавели, лестницы порой обрывались. Нынешнему правительству, провозгласившему девиз: «Работа, свобода и семья», не было никакого дела до починки лестницы в бедном квартале. Ничего нет нового под небесами. Где бы не появлялось правительство, размахивающее именно этим лозунгом, оно урезает рабочие места, пытается ограничить вашу свободу, а единственные семьи, которые процветают при нем, — это семьи тех, кто находится у власти.