— Все в порядке, — холодно ответил я.
— Ох, Джи-Ди. Прости меня.
— За что?
— За то, что я так на тебя рассердилась. Отдала записку папе. Может, мне не следовало это делать.
— Я думал, Пеннибэйкеры всегда делают то, что следует.
Одри опустила глаза.
— Что ж, полагаю, я заслужила это. Но ты должен знать, что после того, как ты ушел, я все думала о том, как папа даже бровью не повел. Джи-Ди! Я кое-что поняла. Он стал странным с тех пор, как мы покинули Гавань.
«Тебе-то откуда знать», — подумал я, а вслух спросил:
— Странным? Каким образом?
— Во-первых, он какой-то рассеянный. Говоришь с ним, а он словно где-то далеко. Перед тем, как ты вошел, мы пытались разослать остальные заявки и продумать нашу роль на параде Большого Бала. Он любит Марди Гра, Джи-Ди, но в этот раз он почти не обращал ни на что внимания. Я очень беспокоюсь. Может — его и впрямь обработали?
— Насчет обработки, — сказал я, — погляди на тех троих.
И я показал на столик, стоящий чуть в стороне. Вкруг него сидели трое, каждый уставился в читник. Они так погрузились в чтение, что лица у них были пустыми, даже глаза не мигали.
— Тут полно читающих, — заметил я.
Одри огляделась.
— Практически каждый, — сказала она.
— Извини Одри, я на минутку. Только посмотрю, что они читают.
Я направился к ближайшему столику, но далеко уйти не успел. «Стелла» внезапно содрогнулась, на секунду замерла, а потом, чудовищно накренившись, начала заваливаться на правый борт.
На миг все застыло. Затем поднялся шум. Он был похож на взрыв, но взрыв продолжительный, грохот, треск, которому эхом отозвалась вся мебель на корабле, каждый незакрепленный предмет, и все это — и пассажиры тоже — медленно повалилось в центральную полость корабля. Что-то случилось с гравитацией. Я ухватился за столешницу и понял, что легко могу удерживаться даже на одной руке. Оглянувшись, я увидел Одри, которая парила, опускаясь на первый уровень террас, выходящих на Пальмовый Дворик. Она брыкалась и пыталась подплыть по воздуху назад ко мне. Потом стол, за который я ухватился, отделился от палубы. Меня протащило, перевернуло, и, миг спустя, я уже парил над спинкой какого-то кресла, а мимо летел еще один стол, на котором все еще стояла чашка и тарелка с салатом. Я отлетел в сторону и ухватился за одну из больших пальм. Одри нигде не было видно. Я вскарабкался пс стволу до кроны, уцепился за листву и попытался успокоиться.
Люди орали и визжали. Водяная пыль водопада оседала у меня на Лице, волосах. «Стелла» дрожала, пытаясь выпрямиться, точно старая лошадь, которая упала и не может как следует подняться. Я был безумно напуган, а потом вновь почувствовал себя странно, и ощутил их. Сеть обрушилась на меня изо всех сил: меня обожгло болью.