Ухожу и остаюсь (Сарлык) - страница 97

На первую страницу
Железные гнутся ступени
От поступи древа познанья.
В руки возьму одну ветку
Тонкую. Перелистаю.
В ЛЕСУ
Рыжим огнем полыхнула
Осень на ветках кленовых.
Белки разносят пожар.
СОЛОМОН
Не огорчайтесь!
Все проходит,
К сожаленью.
НАКАЗАНИЕ
Бессмертна безумная трата —
Отмены забвению нет:
Кричим «Позабыть Герострата!»
Почти что три тысячи лет.
О СЛОВЕ
Как счастье связано лишь с мигом счастья
И горьким знаньем, что оно не вечно,
Так и «люблю» всегда с потерей сходно:
Оно как дань за все, что ты отдал.
БОРЖОМСКИЙ МАССАЖ
Массажистка, кривая старуха,
Мнет мне шею от уха до уха,
И скрипит, как осенний обоз,
(У ней тоже остеохондроз).
Она с детства любила Сталина
И горда, что родом из Гори.
До сих пор она не оттаяла,
Испытав униженье и горе.
Она мне говорит: «Вуйме,
Мало он их гноил в тюрьме!
Сколько было врагов вокруг,
Так не скажешь, где враг, где друг.
Он один различать умел.
Да в своем ли они уме?
Сталин вождь, а не вошь —
Остальное все ложь!»
Я ей вежливо так поведал
Про пургу и больного деда.
Человеком был дед хорошим,
Коммунистом с двадцатого года,
А на каторге под порошей
Пил в поту ледяную воду.
Обо мне он, видать, забыл,
Некрасивый выкинул номер:
Не донес до меня свой пыл —
Днем вернулся, а ночью помер.
Она мне говорит: «Генацвале,
Значит, против и вы — еще бы!
Культом личности те назвали,
У кого с ним личные счеты.
Был при нем порядок другой.
Всех стальной он держал рукой.
Он о скидках давал указ.
Он весь мир от Гитлера спас.
Сталин истинный вождь —
Остальное все ложь!
Вы к живым равнодушны,
Только мертвых наскоком
Или славите дружно,
Или топчете скопом.
В перестройку уперты,
С вашей гласностью лживой,
Вы воюете с мертвым —
Ну а сами-то живы?
Тридцать лет он в могиле,
Он не встанет во гробе.
Где вы раньше-то были?»
Говорю виновато:
«Иль нигде, иль в утробе.
Нас к земле пригвоздили не слабо
Черной воли слепые лучи…
Дайте срок оторваться, хотя бы —
Половину, что дед получил…»
Гладит плечи мне молча
И воюет со мной одиноко.
И тоска в руках ее волчья,
И не глаз у нее, а око.
Меня им, как алмазом, колет,
И, как павшего бьет ворона,
Тяжелеют ее ладони,
Отбивают мне «макароны»…
Все сильнее бьют, все полезней —
Выбивают мои болезни.
ЕВРАЗИЯ
Мой дряхлый, мой верный хранитель
Мне в детстве шепнула, крестясь:
«Наш предок — татарин, ордынский воитель,
Ушедший в раскольники князь».
Услыша такую нелепость,
Играя с полночным огнем,
Я зеркало взял, как ордынскую крепость,
И праотца высмотрел в нем.
Крещенные старым обрядом,
Сощурившись, с лампой в руках,
Как сели мы с пращуром в зеркале рядом,
Да так и осели в веках.
Песок мне расплющил подглазия,
Растительность ветры свели,
Следующая страница