– Мы с ней ссорились, она плакала, я чувствовал себя виноватым, и мы мирились. Так повторялось снова и снова. Примерно то же самое было у меня с отцом, только без слез, так что моя жизнь была похожа на постоянную битву. Вскоре я осознал, что Челия проводит больше времени в нашем доме, чем я. Что она ходит по магазинам с Бьянкой и пьет чай с нашей матерью. Что мои родные уже считают ее членом нашей семьи. Они всячески намекали мне на то, что мне следует сделать ей предложение. Ее отец отвел меня в сторону и сказал, что подарит нам на свадьбу дом. Бабушка отдала мне свое обручальное кольцо и сказала, что гордится мной.
Софи накрыла его ладонь своей:
– Наверное, ты чувствовал себя в ловушке.
Он снова кивнул:
– Моя жизнь только начиналась. Мне открывалось много разных возможностей, но все, кто был мне дорог, пытались лишить меня свободы выбора. Девушка, которая мне нравилась, хотела меня переделать.
– Но не переделала. Ты ушел от нее.
Он не подчинился Челии, но она на него повлияла. Он утратил юношеский оптимизм и стал осторожным, а его дом стал для него тюрьмой.
– Я решил, что должен уехать из Венеции. Я устал от того, что мои близкие постоянно учили меня жить и критиковали каждый мой шаг. Я сообщил о своем решении Челии, предложил ей поехать со мной. Она сначала подумала, что я шучу, и посмеялась. Но когда она поняла, что я говорил абсолютно серьезно… – Он покачал головой. – Ее взгляд наполнился презрением, и я понял, что ей нужен не я, а деньги и связи моей семьи.
– Она была глупой.
– Она была честолюбивой. Не подумай, что я все эти десять лет оплакивал свою потерянную любовь. Когда мы с Челией расстались, я испытал чувство облегчения. Эта реакция лишь подтвердила то, что я и так уже знал – что я устал от Венеции и от требований моей семьи. Тогда я пошел к своему отцу и сказал ему, что расстался с Челией и собираюсь уехать из города.
– И как он на это отреагировал?
– Он так сильно разозлился, что у него случился сердечный приступ. Пока он лежал в больнице, я собрал вещи и уехал. Я знал, что, если остался бы, чувство вины уже никогда не позволило бы мне освободиться. Как только врачи сказали, что он полностью поправится, я покинул Венецию. После этого наши с отцом отношения были натянутыми. Мы виделись пару раз в год и во время этих встреч обменивались любезными фразами. В прошлом году он умер, и теперь уже нельзя ничего изменить, как бы сильно я этого ни хотел.
– Уверена, что он знал, что ты его любишь, и гордился тобой.
Марко пожал плечами:
– Возможно. Я знал наверняка лишь то, что я недостаточно хорош как сын, как наследник и как партнер в любовных отношениях. Поэтому мне было проще и безопаснее ни к кому не привязываться, не позволять никому говорить мне, что я недостаточно хорош.