– Ничего себе ерунда, – схватилась за голову Лида, – «всего». Да мне бы и недели хватило, чтобы с ума сойти.
– Это так кажется, – возразил Василий, – как говорят в тюрьме, перефразируя известную поговорку, не так страшен чёрт, как его малютка.
– Ой, Васька, – прыснула Галина, – ну и пошляк же ты!
– Ну, вот, – развёл руками Ковалёв, – сами затронули тему, а теперь «пошляк». Если говорить откровенно, то тюрьма – это и есть непрерывная и непробиваемая пошлость, причём пошлят все – заключённые, надзиратели, их начальство, следователи и даже адвокаты, хотя эти реже. Я первое время недоумевал от хамства женщин-надзирателей. Это так резало слух, но потом привык. Там быстро ко всему привыкаешь. Понятное дело, на свободу хочется всё время, но постепенно привыкаешь к своему положению, и не делаешь из этого трагедии: ну, сидишь, ну, тюрьма, ну, скачаешь по воле, и что? Не будешь же биться об стенку головой. В камере есть шахматы, библиотекарь ходит с книгами, кстати, есть что выбрать и почитать. Я с удовольствием перечитал почти всего Достоевского, Толстого, Гоголя. Попадаются и современные авторы. Ну, и запретный плод, как известно, сладок. Делали самодельные карты и играли в разные игры от «дурака» до «пульки».
– То есть карты запрещены? – спросил Черноудин.
– Строго-настрого, – подтвердил Василий, – хотя у нас несколько раз отшманы… в смысле, при обыске отбирали, – поправил он себя, – но как-то шуму особого не было. Отобрали да и отобрали, новые сделали.
– А из чего вы их делали, – спросил Вениамин.
– Из бумаги, – хмыкнул Василий, – из чего же ещё. Технология такова, что в руках они как настоящие игральные карты. Это не просто нарезанные листочки. Делается трёхслойная бумага, склеенная клейстером, в середине газета, снаружи писчая бумага, клейстер делаешь из хлеба, сушишь, потом нарезается необходимое количество карт, шлифуется стеклом… В общем, канитель ещё та.
– Вася, ну а как сокамерники? Не обижали? – робко поинтересовалась Лидия.
– Слово такое нельзя употреблять в камере, – сказал Василий. – Обиженные – это опущенные, то есть… Ну, вы поняли.
– Нет, – замотала головой Галина, – я не поняла. Что значит «опущенные»? Это как?
– Петухи! – выкрикнул Роднянских.
– А это кто? – совсем растерялась Галина. – Час от часу нелегче!
– Галь, давай свернём эту тему, – тяжело вздохнул Василий. – Потом как-нибудь расскажу. Не люблю я это всё вспоминать. Отсидел я там четыре месяца, затем освободили из-за отсутствия состава преступления. Вот так.
– Ничего себе! – воскликнула Лидия. – А они сразу не видели, что ты не виноват?