– А ей сколько лет? – поинтересовалась Галина.
– Двадцать, – ответил Василий.
– Тогда понятно, – закивала Лидия, – может, и правильно вы решили. Она кто по специальности?
– Химик, но ещё продолжает учиться, хочет защищаться…
– Всё ясно, – одобрительно сказала Галина, – конечно, рано ей замуж.
– И долго ты собираешься в холостяках ходить? – спросила Лидия.
– Не могу сказать, – улыбнулся Василий, – придёт время, решим.
– Так не интересно, – нарочито закатила глаза Лидия, – никаких приключений, работа-дом, дом-работа, и всё.
– Ага, – рассмеялся Вениамин, – Ваську четырёх месяцев хватило приключений на всю жизнь. Верно, Вася?
– Да я уже и забывать стал, – ответил Василий.
«Забудешь тут! Нет-нет, сами посиделки в камере вспоминаются без особого напряжения, всё пролетело, словно один миг, а вот последствия, конечно, забыть не удаётся, да и вряд ли, наверное, удастся. И хотя человеческая подлость не в редкость, от этого не легче. Одно дело, когда кто-то сподличал, а другое – этот грех на тебе. Человек, совершивший подлость, всегда ищет себе оправдание, мол, я не первый, я не последний, подлость существует со дня появления на земле первого человека. Что тут, дескать, такого – все подличают, и я вот поддался… Нет, эти отговорки только разъедают рану дальше, расширяют её границу, прибавляют боли.
В течение нескольких лет я пытаюсь понять, что такое подлость, что лежит в её основе. Одни убеждают нас, что основная причина кроется в зависти и алчности, другие говорят, что виною всему безнравственность. С другой стороны, кому я позавидовал, сидя в тюрьме? Разве мною руководила алчность? Почему я совершил такую подлость, в результате которой сначала кинули за решётку невинного человека, а потом там его убили? Почему? Ответ на поверхности: мне хотелось на свободу. Верно! Но на свободу можно было выйти позже, при этом не взваливая на свои плечи невероятно тяжёлый груз под названием «подлость». Может, ты, Вася, не осознавал, не ведал, что творил? Только не ври себе. Всё ты осознавал и ведал. Просто до умопомрачения хотелось домой к мамке-папке, хотелось поесть горячих пирожков и запить сладким чаем с вареньем, хотелось почувствовать себя человеком, свободным и… И что? А свободы-то и нет. Сложно в этом признаваться, но вся та суета с освобождением была совершенно бесплодной – и пирожки, и ванная, и варенье, и чистая постель, всё имело омерзительный запах и прогоркнувший привкус. Ничего не радовало, ничего не доставляло удовольствия.
Чего скрывать, это чувство и разочарование в свободе