Говорили, что раньше Людмила Бахтурина, (в девичестве Панкратова), мама Ирины, была очень красивой девушкой, не проходило ни одной дискотеки, или как раньше говорили, танцев, чтобы из-за Люси кто-то не подрался, все пацаны мечтали с ней потанцевать медленный танец. Жители посёлка очень удивились, когда красавица Людмила Панкратова объявила, что выходит замуж за Пашку Бахтурина. Во-первых, он был намного старше, а во-вторых, Павел был уже три раза женат, и все жёны сбегали от него, как от чумы. Скандальный мужик, грубый, ревнивый, хамоватый. Правда, то ли он одумался на некоторое время, то ли действительно по-настоящему влюбился в Люсю, но первые три года, готов был носить её на руках. В посёлке даже стали поговаривать, что Пашка Бахтурин, мол, остепенился, примерным семьянином стал.
Но с рождением дочери Ирины всё резко изменилось. Ирина часто болела – люди даже стали поговаривать, что третья жена Ивана навела на ребёнка с матерью порчу, дескать, позавидовала семейному счастью. Навела порчу и приговорила мужика, ибо жители посёлка стали замечать, что Павел частенько нырял к бывшей супружнице в гости, а та с радостью его принимала.
Бахтурин так увлёкся обмыванием новорожденной, что даже проморгал приезд домой жены с ребёнком. Проснулся утром, сел на кровати и долго соображал, затем громко спросил:
– Люська, ты что ли?
– А у тебя, что, тут кто-то ещё кроме меня бывает? – ехидно спросила Людмила.
Павел, не долго думая, размахнулся и со всей силы ударил жену по лицу:
– Говори, сука, да не заговаривайся! – прорычал Павел и замахнулся ещё раз.
– Что же ты делаешь, сволочь? – закричала Людмила и громко зарыдала.
В соседней комнате заплакала дочь. Люся думала, что хотя бы это как-то разжалобит и остановит распоясывавшегося мужа, но тот стал ещё агрессивнее.
– Пойди хавальник ей закрой, – приказал муж, – чего она разоралась?
– Это ты так о своей дочери отзываешься? – всхлипывая и вытирая кровь с лица, спросила Людмила.
– Это ещё бабка надвое сказала, – рассмеялся Павел. – Моя ли она дочь или нет, вот подрастёт, тогда и посмотрим, на кого будет похожа. Если на тебя, не приму.
– Это ещё почему? – отчаянно закричала Людмила. – Ты отрекаешься от ребёнка?
– Ты голос мне тут не повышай, – цыкнув, прикрикнул Павел, – а то я быстро тебе гланды подправлю, ишь расквохталась.
С этого дня в семье Бахтуриных наступила другая жизнь. Настолько другая, что Людмила даже подумывала наложить на себя руки, но так и не решилась. Да и священник местный на исповеди сказал, что добровольное лишение себя жизни, даже если человек бежит от страданий, это очень большой грех. Да так доходчиво, что Людмила раз и навсегда порвала с этой мыслью. Грех, разъяснил батюшка, отпускается церковью только при жизни и при искреннем покаянии, а самоубийца уходит, так и не раскаявшись.