Я всё поняла. Поняла, что парень, пользуясь своей яркой и незаурядной внешностью, гуляет на всю катушку. «Живи, пока молодой!». И вдруг до меня дошло, что никакая это вовсе не любовь. Обыкновенная безудержная страсть, описанная в многочисленных романах, поэмах, пьесах, новеллах, приводившая во все века многих людей на плаху, на виселицу, в тюрьму…»
– Я быстро разобралась, – продолжила Бахтурина вслух, – что по чём, и отвадила юного Дон-Жуана. Но тут, на мою беду, случилось другое несчастье. Пошли сокращения, власти посчитали, что мы зря получаем зарплату и что с нашей работой могут справиться в два раз меньше библиотекарей. Приехал какой-то важный гусь из министерства культуры, долго разглагольствовал об экономической ситуации в стране, о падении у населения интереса к книгам, в конце концов, объявил, что некоторым товарищам придётся искать работу в других местах. Я не выдержала и спросила у него, мол, в министерстве культуры не думали, как пробудить интерес населения к книге. Знаете, что он мне сказал? Смех да и только – говорит: вот если бы вы повышали интерес к книгам у людей, нам не пришлось бы вас увольнять. Вы поняли? Это, оказывается, я и мои коллеги по несчастью виноваты в том, что молодёжь перестала читать книги. Я вступила с чиновником в спор, тот уже на втором вопросе залился краской, начал пыхтеть, утирать лысину мятым платком и глядя с упованием на заведующую. Та не выдержала и попросила прекратить «пустой диалог». Нужно отдать должное этой мудрой женщине, ибо, с одной стороны, она обращалась ко мне, и вроде даже как поднаехала на меня, но, заметьте, какое незаменимое слово она употребила – «диалог». Каюсь, я решила немного поумничать и выдала: «Диалог дает возможность, Валентина Трофимовна, как писал Анатолий Васильевич Луначарский, объективно изложить ряд мнений, взаимно поднимающих и дополняющих одно другое, построить лестницу воззрений и подвести к законченной идее».
– Молодец, Ирка, фортиссимо! – похлопав в ладоши, воскликнул Роднянских, – узнаю студентку-язву Бахтурину. Ты, помню, и с нашими преподами особо не церемонилась. Представляю рожу того чиновника! Они же никогда не ожидают отпора, а получив его, зависают и теряют дар речи, или, как говаривал наш профессор Кривонос, помните Владислава Шаевича? И его знаменитое «опупел».
– Помним-помним, – загалдели слушатели. – Веня, ну давай уже Ирину дослушаем. Не перебивай.
– Сорри-сорреньки, друзья, не сдержался, – рассмеялся Веня, – но ведь как лихо Ира поставила на место чинушу.
– Да! Да, – раздались одобрительные голоса.