– Отойди. Вон. Туда, – говорю я, продолжая перемежать слова поцелуями. Жестом показываю, куда ему отойти, чтобы я не могла его больше целовать.
– Сюда? – уточняет он, отступив на шаг назад.
– По меньшей мере еще на пять.
Он улыбается, но выполняет мою просьбу.
– Но ведь не все наши поцелуи будут такими? – спрашиваю я у него.
– Какими?
– Сам знаешь. Сумасшедшими.
– Мне нравится твоя прямота, – замечает он.
– Серьезно? Моя мама считает, что я перебарщиваю.
– Возможно. И все же мне это нравится.
Я опускаю глаза.
– Сколько там до твоего собеседования?
– Сорок минут.
– У тебя остались эти твои любовные вопросы?
– А ты еще в меня не влюблена? – спрашивает он с напускным неверием.
– Нет, – говорю я с улыбкой.
– Не волнуйся. У нас есть время.
ЭТО КАКОЕ-ТО ЧУДО, что мы здесь, на крыше, словно в секретном небесном городе. Солнце медленно садится, бросая последние лучи на стены зданий, но еще не стемнело. Уже совсем скоро воцарится темнота, но пока на город опустились лишь сумерки.
Мы с Наташей сидим по-турецки у стены рядом с дверью на лестницу. Мы держимся за руки, и ее голова покоится на моем плече. Щекой я ощущаю мягкость ее волос.
– Ты готова ответить на вопрос про ужин из нашего списка? – спрашиваю я.
– Имеешь в виду, кого бы я пригласила?
– Ага.
– Уф-ф, нет. Ты первый отвечай.
– Легко. Бога.
Она отрывает голову от моего плеча, чтобы посмотреть мне в лицо:
– Ты правда веришь в Бога?
– Верю.
– В какого-то парня? На небе? С суперсилами? – Она не пытается съязвить, а спрашивает скорее с любопытством.
– Не совсем так, – говорю я.
– Тогда что?
Я сжимаю ее руку.
– Ну вот, например, то, что мы сейчас чувствуем? Эта связь между нами, которую мы не понимаем и которую не хотим утратить? Это Бог.
– Вот тебе раз! – восклицает она. – Вы, поэты, опасны.
Она кладет мою руку себе на колени и удерживает ее в своих.
Я запрокидываю голову и смотрю в небо, пытаясь определить, на что похожи плывущие по нему облака.
– Вот что я думаю. Я думаю, что все мы связаны между собой – все, кто живет на земле.
Она проводит кончиками пальцев по костяшкам моей руки.
– Даже плохие люди?
– Да. Но ведь во всех есть хоть немного хорошего.
– Не правда, – заявляет она.
– Ладно. – Я уступаю. – Но ведь каждый совершает хотя бы один хороший поступок за свою жизнь. С этим ты согласишься?
Она обдумывает мои слова, а затем медленно кивает. Я продолжаю:
– Думаю, все хорошее, что есть в нас, как-то связано. Когда мы делимся последним печеньем с кусочками шоколада, или жертвуем на благотворительность, или даем доллар уличному музыканту, или идем в медсестры-добровольцы, или говорим «Я люблю тебя» или «Я тебя прощаю». Думаю, что это и есть Бог. Бог связывает лучшее, что есть в нас.