группы АВВА. Прижав руку к сердцу, с чувством исполняет первый куплет. Как и следует из названия, это песня про шансы, а конкретно в нашем случае про то, что я должна дать шанс ему.
Ко второму куплету он входит в раж и использует все слащавые попсовые ужимки, включая поигрывание бровями, проникновенные взгляды и надувание губ. Согласно тексту песни, пока мы вместе, мы можем делать много классных вещей. Например, танцевать, гулять, разговаривать и слушать музыку. Странно, но нет упоминаний о поцелуях. Он жестами изображает каждое из перечисленных действий, как какой-нибудь душевнобольной мим, и я не могу перестать смеяться. Во время третьего куплета он опускается передо мной на колени.
В песне еще есть слова про одиночество и упорхнувших птичек, но я не совсем их понимаю. Это я – птичка? Или он? Почему там вообще речь о птицах? Оставшуюся часть песни Даниэль самозабвенно поет, стоя на ногах и сжимая микрофон обеими руками. Мой истерический хохот его не смущает. Он не шутил, утверждая, что хороший певец. Он поет просто блестяще. Даже исполняет роль бэк-вокалиста, подпевая самому себе. Это не сексуально. Это просто забавно. Настолько забавно, что становится сексуальным. Не знала, что так бывает.
Я замечаю, как ткань рубашки натягивается на его груди, когда он делает все эти танцевальные движения.
Замечаю, какие длинные у него пальцы, когда он театрально проводит рукой по волосам. Замечаю, какой красивой и крепкой кажется его задница в этих брюках.
Очевидный факт: я питаю слабость к задницам.
Учитывая, какой у меня сегодня дерьмовый день, все вышеперечисленное вообще не должно на меня действовать. Но действует. Даниэль ни капли не смущается. Ему плевать, выставит он себя дураком или нет. Его единственная цель – рассмешить меня. Песня длинная, и к ее окончанию он весь покрыт испариной. Он смотрит на экран до тех пор, пока там не появляется карамельно-розовый танцующий мультяшный микрофон. Он держит табличку с надписью «99 %». Экран наполняется конфетти.
Я издаю стон:
– Ты не говорил, что нам будут ставить оценки.
Даниэль, торжествующе улыбаясь, падает на сиденье рядом со мной. Наши руки едва ощутимо соприкасаются, один раз, а потом еще. Я чувствую себя глупо оттого, что замечаю это.
Он протягивает мне микрофон:
– Жги.
ЧЕРТ, ПОЧЕМУ Я РАНЬШЕ не догадался пойти в норэбан. Оказаться наедине с ней в тускло освещенной комнате – это как оказаться в раю (диско-раю). Она просматривает каталог песен и говорит, что поет ужасно. Я наконец-то могу смотреть на нее, сколько захочу, потому как сейчас она слишком растеряна, чтобы запретить мне это делать. Не скажу точно, что в ее лице нравится мне больше всего. Прямо сейчас, возможно, губы. Она закусила нижнюю – похоже, это выражение ее лица сопряжено с муками выбора.