Легкий ветерок шуршит листьями вокруг нас. Стало прохладно.
– Потому что это правда. Нам не суждено быть вместе, Даниэль. Я нелегальный иммигрант. Меня депортируют. Сегодня – мой последний день в Америке. Завтра меня здесь не будет.
Возможно, ее слова можно истолковать как-то иначе. Я расставляю их в другом порядке, надеясь уловить в них другой смысл. Я даже пытаюсь сочинить короткое стихотворение, но слова не складываются в строчки. Они упали мертвым грузом, слишком тяжелые, чтобы я мог их сложить.
Последний.
Нелегальный.
В Америке.
Не будет.
ОБЫЧНО МНЕ НЕЛОВКО ссориться на людях, но сейчас я вообще не замечаю никого, кроме Даниэля. Если честно, так было весь день.
Он прижимает ладони ко лбу, и волосы шторкой обрамляют его лицо. Я не знаю, что сказать или сделать. Хочу забрать слова назад. Хочу продолжать притворяться.
Это я виновата, что все так закрутилось. Надо было признаться сразу, но я не думала, что мы дойдем до этой точки. Не думала, что столько буду чувствовать.
– Я ПЕРЕНЕС СОБЕСЕДОВАНИЕ ради тебя.
Я говорю тихо. Я сам не знаю, хочу ли, чтобы она меня услышала, но она слышит. Ее глаза округляются. Трижды она пытается что-то сказать, трижды осекается на полуслове. Наконец произносит:
– Стоп. Так это моя вина?
Я определенно обвиняю ее в чем-то. Точно не знаю в чем. Курьер на велосипеде запрыгивает на тротуар прямо рядом с нами. Кто-то кричит ему, чтобы ехал по проезжей части. Мне тоже хочется наорать на него. Соблюдай правила!
– Ты могла предупредить меня. Могла сказать, что уедешь.
– Я предупреждала, – говорит она, защищаясь.
– Ты определенно не сказала, что меньше чем через сутки окажешься в другой стране.
– Я не думала, что мы…
Резко перебиваю:
– Когда мы познакомились, ты знала, что тебя ждет.
– Тогда это было не твое дело.
– А сейчас мое?
Хотя ситуация безнадежна, одни только эти слова вселяют в меня надежду.
– Я пыталась предупредить тебя, – повторяет она.
– Недостаточно внятно. Вот как это делается. Ты открываешь рот и говоришь правду. А не несешь чушь о том, что не веришь в любовь и поэзию. «Даниэль, я уезжаю», – говоришь ты. «Даниэль, не надо в меня влюбляться», – говоришь ты.
– Но я так и говорила. – Она еще не срывается на крик, но голос повышает.
Маленькая девочка смотрит на нас круглыми глазами, а потом тянет своего отца за руку Полчища туристов, вооруженных путеводителями, таращатся на нас так, словно мы какие-нибудь экспонаты.
– Да, но я не думал, что ты это всерьез, – произношу я уже тише.
– И кто виноват?
На это мне нечего ответить, и мы просто молча стоим, уставившись друг на друга.