Моя мать цокнула языком, когда он вручил ей билет. С тем же успехом она могла дать ему пощечину. «Ты и эта твоя глупость. – Она поднялась. – Оставь свой билет себе. Не пойду я никуда». Она вышла из кухни. Мы слышали, как она идет по коридору. А потом громко хлопнула дверь ванной. Никто не знал, что сказать. Питер ссутулился на стуле и опустил голову так, что его лицо полностью спряталось за дредами. Я уставилась на то место, где только что сидела мать. Глаза отца заволокла привычная мечтательная пелена. В свойственной ему манере отрицать действительность он произнес: «Не тревожьтесь насчет матери. Она это не всерьез». Но она была серьезна как никогда. Она с нами не пошла. Даже Питеру не удалось ее уговорить. Она сказала, что этот билет – выброшенные на ветер деньги, которые она заработала с таким трудом.
Вечером в день постановки мы с Питером поехали в театр на метро, одни. Отец уехал раньше – готовиться. Мы сидели в первом ряду и не замечали пустовавшего места рядом с нами. Хотела бы я сказать, что отец был не слишком хорош. Что его игра оказалась заурядной. Отсутствие таланта объяснило бы годы невостребованности, все отказы, которые он получал. Это объяснило бы, почему он сдался и ушел из реальной жизни в выдуманный мир. И я не знаю, способна ли быть объективной. Возможно, я все еще смотрю на отца сквозь прежнюю призму обожания…
Но его игра была великолепной. Сверхъестественной. И вот что я тогда поняла: он создан для сцены и его место там.
В большей степени, чем с нами.
Даниэль
Местный парень совершенно уверен, что этот день не может стать еще хуже.
Как же он заблуждается!
КОГДА Я ВХОЖУ, ОТЕЦ общается с покупателем. По его взгляду я вижу, что он многое хочет мне сказать. Так почему бы не дать ему еще один повод для разговора?
Время послеобеденное, в магазине почти пусто. Еще одна покупательница разглядывает фены. Чарли в поле зрения нет – он не убирается и не выкладывает товар на полки, так что, судя по всему, отдыхает в подсобке в задней части магазина. Я даже не нервничаю. Расквасит мне физиономию – плевать, главное, чтобы я успел сказать то, что должен. Я оставляю пиджак у подсобки и берусь за ручку двери, но она не поддается. У него нет никаких причин запираться внутри. Он что, мастурбирует?
Чарли открывает дверь прежде, чем я успеваю постучать. Вместо обычной насмешки на его лице скорее устало-настороженное выражение. Должно быть, подумал, что это папа пытается войти. Когда он видит меня, его губы растягиваются в снисходительной сволочной ухмылке. Он демонстративно заглядывает за мое плечо и смотрит по сторонам.