Состав тронулся, а Петя все стоял на платформе, держась рукою за крыло грузовика. Чувство безотчетной сладкой тревоги усиливалось в его душе. Большой мир шумел и мчался навстречу: размахивая ветвями, проносились лиственные леса, под солнцем вспыхивала речная вода. Но поезд шел не останавливаясь, и нельзя было окунуться в эту речку, нельзя было побродить по этому лесу… А природа, словно поддразнивая, высылала навстречу тенистые овражки, сосновый бор с розовой от сухих игл землей…
Днем состав остановился на узловой станции. Петя, разморенный теплым воздухом, лениво зашагал через пути и вышел на площадь за вокзалом. Он знал, что на этой станции поезд будет стоять больше часа.
Площадь была пустынной и пыльной. Возле тележки с газированной водой дремал рыжеусый дядька, положив на оцинкованную стойку огромные загорелые руки. «С такими кулачищами в кузнице надо работать, а не воду с сиропом продавать», — неодобрительно подумал Петя. Он медленно шел через площадь, поглядывая по сторонам. Впереди виднелось белое здание с вывеской «Чайная». У входа стояли две машины, нагруженные строительной арматурой.
Петя вошел в чайную и сел за столик. Официант, сухонький старичок с бородкой хвостиком, не торопясь собирал посуду. Высокий загорелый парень в клетчатой рубашке, сидящий за соседним столом, сказал просительно:
— Миша, сто граммов с прицепом и гуляш. Только быстренько, а?
Старичок по имени Миша ничего не ответил и, собрав посуду, прошествовал на кухню. Спустя некоторое время он вернулся и молча поставил на стол тарелку с гуляшом, стакан, в который было налито сто граммов водки, и кружку пива.
— Чего ж ты пьешь, ученая твоя душа, если тебе машину вести надо? — спросил он строго.
— Сегодня, видно, ехать не придется, — сказал шофер, вздохнув. — Это я, брат, с досады выпиваю.
— Вам лишь бы выпить, — сухо заметил старичок. — А досада всегда найдется.
— Степана в больницу отвез, — огорченно сказал шофер. — Вот и сижу тут, загораю, его машину сторожу и на своей ехать не могу.
— В больницу! — ахнул старичок. — А что с ним?
— Аппендицит признали. — Парень махнул рукой. — И не отпустили, — операцию, говорят, надо делать. Он знаешь как просился? Чуть не со слезьми! «Позвольте, говорит, доставить на место арматуру, потом вернусь в больницу — и режьте меня на здоровье!» А они говорят: «Мы покойников не оперируем. Ежели вы, говорят, с острым приступом сунетесь стройматериалы доставлять, можете смело считать себя бездыханным телом». Вот и весь разговор…
Взяв стакан, он удивленно посмотрел на него, опрокинул в рот водку и так шумно глотнул, что две пожилые колхозницы, сидевшие за соседним столиком, повернули головы и изумленно уставились на него.