— Может быть, Прохоров? — нерешительно предложил Стрельченко.
Директор покачал головой.
— Не то! — сказал он. — Совсем, совсем не то… — И, потерев лоб, добавил: — Надо венок заказать.
Директор, снова тяжело вздохнув, потянулся к телефону, а Борис Стрельченко вернулся в свою комнату.
Едва он сел за стол, как дверь открылась и браво вошел плечистый человек с седыми казацкими усами. Он был в черной куртке железнодорожника с двумя, орденскими планками. Откашлявшись, посетитель вытащил из наружного кармана куртки наклеенную на кусочек картона фотографию.
— Семейная реликвия, так сказать… — Он так же браво протянул снимок Борису. — Дай, думаю, снесу в музей! Может, понадобится им для научной работы. А у нас так лежит, для памяти…
На фотографии был изображен бронепоезд, стоящий у какого-то разъезда, возле маленького станционного здания. Отпечаток был старым и изрядно пожелтевшим от времени.
— Присядьте, пожалуйста… — Стрельченко почесал щеку. Особой музейной ценности фотография явно не представляла. На всякий случай Стрельченко снял трубку и позвонил в соседний отдел.
Тотчас же появилась Любочка, сотрудница отдела, считающаяся специалисткой по бронепоездам.
Маленькая, востроглазая, с рыжими, заколотыми сзади косичками, Любочка влетела в комнату, стремительная как пуля, и впилась глазами в фотографию.
— Царицынский фронт? — решительно сказала она.
— Точно! — Железнодорожник снисходительно, с высоты своего роста, посмотрел на щуплую Любочку.
— Из Харьковского депо! — констатировала Любочка. — Вы что, в гражданскую войну были машинистом на бронепаровозе?
— Машинистом…
— Козлов вас назначил?
— Он… — Железнодорожник озадаченно откашлялся. — Мы с ним до сентября вместе воевали. А в сентябре я…
— До августа, — прервала его безжалостная Любочка. — В августе Козлов был уже на другом участке. Привел туда большой новый бронепоезд, сделанный коломенскими рабочими. С четырехосными платформами. «Грозный» назывался.
— «Грозный»… — повторил железнодорожник. — Точно, «Грозный»…
Он с изумлением покосился на свою собеседницу.
Любочка, родившаяся значительно позже, чем фотография была сделана, стояла против него, поправляя рыжие волосы, и с важностью разглядывала снимок.
— При наличии десантных подразделений такой бронепоезд мог выполнять тактические задачи самостоятельно… — с удовольствием выговорила Любочка.
Железнодорожник промолчал.
— У меня на этом бронепоезде жена рожала, — вдруг сказал он.
— Что? — не поняла Любочка.
— Жена рожала, — повторил посетитель.
Борис Стрельченко и Любочка оба, как по команде, повернули головы и уставились на него.