Первые два дня в дороге прошли быстро. На станциях Петя бегал за кипятком, купил маленькую книжку рассказов Чехова, писал открытки матери и опускал их в ящик. Грибов, подремывая, сидел в кабине. На одной остановке он вдруг деловито слез с платформы.
Петя увидел его под навесом привокзального базарчика. Грибов держал в руке связку лука и говорил:
— Разве это лук? Настоящий лук должен так пахнуть, чтобы в носу крутило. А от этого лука соломой несет. Одно недоразумение!
Он долго торговался, сердито и подозрительно глядя на тяжелую связку, потом запихнул ее в корзинку. Через несколько минут Петя увидел его на станции. Грибов стоял возле киоска, молодой продавец в белом халате наливал ему в стаканчик водку. Грибов выпил, закусил луковицей и мрачно посмотрел на пустой стаканчик.
— Разве это водка? — сказал он, пожимая плечами. — От хорошей водки по всему организму пожар идет, А тут ни жару, ни радости. Ты эту водку, хитрая твоя душа, наверно, из крана наливаешь…
— От ста граммов, папаша, пожару никогда не бывает, — сказал продавец наставительно. — От ста граммов у настоящего человека в душе только томность и разочарование. Давайте я вам еще полтораста налью! А?
Грибов молча подставил стаканчик, выпил, доел луковицу и с недовольным и презрительным выражением лица полез снова в свой грузовик.
Начало темнеть. По розовому краю неба быстро бежали растрепанные облака. Над станцией зажглась зеленоватая звезда. Петя достал из сундука припасенное матерью одеяло и укутался, аккуратно подоткнув одеяло со всех сторон. Под голову он подложил «думку».
Спать ему не хотелось.
Он вспомнил дом, прощанье с отцом, заплаканные, неотступно глядящие на него глаза матери и вздохнул.
Потом ему вспомнилась шоферская школа, экзамены перед выпуском, худой раздражительный капитан ОРУДа, с таким желтым лицом, словно у него болела печень, который придирчиво и безжалостно гонял его на экзамене по правилам уличного движения. Капитан задавал такие каверзные вопросы, что Петя взмок, как в бане. А Тосю Иванову, курносенькую смешливую девчонку, которая занималась в одной группе с Петей, капитан все-таки провалил.
Тося ушла, самолюбиво вздернув конопатый носик, но подбородок у нее предательски дрожал, и Петя видел, что на сердце у бедной Тоси худо. И ему почему-то было совестно, что он выдержал экзамен, словно он в чем-то провинился перед Тосей.
Как далеко все это отодвинулось от него!
Поезд катит по бескрайней равнине, плывет над ним в небе большая, холодная звезда. Ни огоньков кругом, ни прохожих на дороге в поле; кажется, что уснуло все на свете. И только бессонный машинист, что ведет состав, да он, Петя, сторожат эту удивительную, свежую, как льдинка, пустынную ночь.