Ращеня растворил широкое окно своего кабинета сразу же, как только выставили внутреннюю раму. Так он делал каждый год — первый открывал окно в тот день, когда тракторы с усадьбы МТС выходили в колхозы. Над его чудачеством смеялись, так как нередко ему приходилось потом сидеть в кабинете в кожухе. Но на этот раз смеяться не приходилось — на дворе шумела настоящая весна. Она пришла неожиданно, вопреки прогнозу бюро погоды. Три дня не по-мартовски, а по-майски грело солнце, и сразу поплыл снег, разлились ручьи, пестрым стало поле: пятно снега, пятно земли черной, серой, зеленой. Механик Козаченко, любитель природы и поэт, уверял, что утром, гуляя, слышал в поле жаворонка.
Тимох Панасович стоял перед окном в одной гимнастерке, не боясь простудиться, вглядывался в безоблачную лазурь весеннего неба. Он так долго и с таким почти детским восторгом смотрел вверх, что его старым глазам начало казаться, будто над парком и там дальше трепещут в воздухе, падают вниз и снова взлетают бесчисленные пушистые комочки. Он знал, что ему только чудится, но так хотелось верить, что это жаворонки, что морозов больше не будет и через какие-нибудь два-три дня тракторы могут выйти в поле. Вот если б самому услышать хоть одного! Но тут разве услышишь! Воздух вокруг дрожит и сотрясается от рева десятков моторов. Дрожит дом, весь двор взрыт гусеницами, как будто тут шли маневры танков; все перемешалось — земля, снег, лед.
Ращеня добродушно проворчал:
— Черти, говорил же, чтоб перед конторой не ездили. Места им мало!
У директора чудесное настроение. Никогда ещё МТС не управлялась так с ремонтом — ни по срокам, ни по качеству. Сегодня приезжает комиссия, и, если всё пройдет гладко, будет, возможно, решен вопрос о первенстве по области, о переходящем знамени.
Тимох Панасович потирал руки от волнения — как бы чего не случилось, бывают же неприятные неожиданности! — и от радостного чувства, что ничего случиться не может. Что греха таить, он любит славу, как и всякий человек. Кому не приятно, когда его хвалят! Последние годы его больше ругали, хотели даже снимать… Нет, Ращеня себя ещё покажет, пусть знают, что новые кадры — дело безусловно хорошее, но и старая гвардия — большая сила, дай ей только где развернуться. Вот он и развернулся!
Сквозь гул моторов со двора донесся сердитый голос Сергея Костянка: главный инженер кого-то ругал. Ращеню голос этот заставил спуститься с небес на землю. Он с отеческой любовью подумал о главном инженере: «Вот кому скажи спасибо. Однако и упрямый же, черт! Как бы славно было выйти тракторам в колхозы ещё вчера. Так его же не переубедишь, на все доводы твердит: «Не для комиссии работаем». А сегодня как разошелся, когда он, Ращеня, хотел забрать часть людей, чтоб те навели порядок в помещениях и на территории.