Алексею стало смешно, что двое взрослых людей так его уговаривают. Шаповалов понял его улыбку по-своему и дружески хлопнул парня по плечу.
— Садись, Алексей Степанович, и нажми… удиви мир… Чтоб врагам тошно стало… а друзьям радостно! Подписывай письмо! Вызывай!
— Ничего я не буду подписывать и не сяду, покуда не отремонтируют, — хмуро ответил Алёша и отошёл к комбайну.
Шаповалов, так же молча, как Мохнач, направился к своему мотоциклу. Через мгновение на все поле затрещал мотор. Инструктор мчался по направлению к МТС.
— Что ж, посмотрим ещё раз, — затаив обиду и злость на мальчишку, примирительно предложил Баранов.
Они начали искать неисправность.
А Шаповалов тем временем по телефону разыскивал Бородку. Ему посчастливилось найти секретаря в конторе «Заготзерно». Он подробно сообщил обо всем, что случилось, и в заключение сделал неожиданный вывод:
— Боюсь, Артем Захарович: не поработал ли здесь враг?
В ответ Бородка выругался. Он не любил дураков и слишком хорошо знал семью Степана Костянка. Но вместо того чтобы прямо сказать это инструктору, сурово спросил:
— А вы там зачем? — И так же сурово приказал: — Немедленно обеспечьте бесперебойную работу комбайна! И чтоб через два часа письмо лежало у меня на столе. Понятно? — и бросил трубку.
В воинственном настроении Шаповалов помчался обратно в поле.
Комбайн стоял.
После ещё одной пробы главный механик и сам убедился, что машина действительно неисправна. Но он не мог найти повреждения и, сконфуженный, разозлённый не меньше, чем Шаповалов, думал, как, не уронив достоинства, сбежать отсюда, вернуться в контору и под каким-нибудь совсем другим, выдуманным предлогом вызвать Костянка-старшего. Пускай разбираются сами! Недаром он, Баранов, был против того, чтобы этому мальчишке доверяли комбайн. «Как нахально он смотрит на меня!.. Смеется в душе, молокосос, что я ничего не могу сделать…»
Алексей не смеялся, возможности главного механика ему давно были известны. Ему просто было горько и обидно.
Баранов обрадовался появлению Шаповалова и промолчал, когда инструктор приказал Алексею немедленно начать работу.
— На комбайне работать нельзя, — спокойно сказал Алексей.
Шаповалов вскипел:
— Ты откуда такой взялся? Подумаешь, профессор! Механик говорит, что можно, а тебе — нельзя! Знаем мы это «нельзя»! Старые штучки антимеханизаторов! — Но, верно, вспомнив, что ему придется ещё иметь разговор с этим упрямцем насчет письма, сбавил тон, стал приветливее и мягче — Вы человек молодой, Костянок, и не знаете, чем такие вещи пахнут…
— Чем? — с любопытством спросил Алексей.