— Так они тебе и понесли! — заерзал на лавке Микита Драница. — Я наших мужиков знаю! Будешь ты, Зазыба, потом по дворам бегать да по веревке опять собирать!
Зазыба посмотрел исподлобья на неожиданного колхозного радетеля и словно отрубил:
— Я тоже их знаю. Когда в колхоз вступали, ничего не утаивали.
— Тогда вот что, — будто подводя итог, положил правую руку ладонью на стол Сидор Ровнягин, — вы нам отдадите то, с чем мы пришли к вам, когда присоединялись к колхозу. И землю, и имущество. А мы там уж сами посудим-порядим, что к чему.
Это вызвало у веремейковцев хохот.
— Вот куркуль! — покрутил головой Иван Падерин.
— Как говорит Животовщик, волчий дух по лесу тянет, — добавил Микита Драница.
— Вы со своим Животовщиком уже обделались, — зло ответил Сидор Ровнягин.
Тогда возмутился Парфен Вершков:
— Поглядим еще, как вы там, на своих поселках, обделаетесь… А предложение твое нам не подходит.
— Почему?
Зазыба недовольно потер брови сперва над левым глазом, затем над правым.
— Ладно, не ссорьтесь, мужики, сегодня еще и черти на кулачках не бились, а вы… — Он посмотрел на Сидора. — Парфен правду говорит. Вместе пахали, вместе сеяли, вместе и жать должны, а там…. Словом, завтра перемерим рожь, да и начнем. — Потом перевел взгляд на Ивана Падерина. — Садись вот, Хомич, ближе к лампе, писать будешь. Сперва протокол, а потом список составишь.
Счетовод достал из шкафа стопку чистой бумаги.
— Как писать? — спросил он.
— А так и пиши, — показал пальцем Зазыба на лист бумаги, — мол, правление колхоза на своем заседании от такого-то числа одна тысяча девятьсот сорок первого года постановило раздать крестьянам колхозное имущество, в скобках — на сохранение до прихода Красной Армии. Понял?
— А вот этого и не надо писать, — остановил Зазыбу Парфен Вершков.
— Почему? — пришел в недоумение Иван Падерин.
— Так не хочу, чтоб Зазыба повис на сосне где-нибудь за Кандрусевичевой хатой!
Кузьма Прибытков тоже затряс головой.
— Парфен правду говорит, — поддержал он Вершкова. — Треба подумать.
— Да-а-а, тут и в самделе прикинуть надо, — положил ручку на чернильницу-непроливайку помрачневший Иван Падерин.
— А что тут прикидывать! — презрительно посмотрел на веремейковцев Сидор Ровнягин. — Это Денис не подумал, что заставляет писать так. Протокол — такая вещь, в него никому не запретишь заглянуть, скобками не закроешься, всякий сообразит, положим, тот же комендант: значит, Красную Армию ждете? Хлеб и разное прочее для нее запасаете?
Зазыба выслушал всех, но мотнул головой и еще раз ткнул пальцем в бумагу.
— Пиши, Хомич, пиши, как я тебе велю! Нечего в прятки играть!