Утром девочка исчезла. Женщина его накормила густым и жирным бульоном и дала запить гайратом.
— Как себя чувствуешь? — спросила она, осматривая его раны.
— Спасибо, уже лучше. А где можно сходить на двор? — Радзи-ила здорово поджимало и мочевой пузырь готов был лопнуть.
— Мы ходим на речку, но тебе ходить еще рано. — Она поднялась и вернулась с деревянной бадьей. — Вот, можешь облегчиться. Я потом вынесу.
Преодолевая стеснение и скованность, мальчик поднялся. Женщина поощрительно смотрела на него.
— Давай дуй, малыш.
— Вы не могли бы отвернуться, мне неудобно при вас.
— Запомни еще одно правило, мальчик, раб — это животное, он не может испытывать стеснение или не удобство. Давай дуй и привыкай, чем раньше ты вживешься в новую для себя жизнь, тем легче тебе будет. — Она задрала подол и спокойно справила малую нужду. — Вот, так надо, запоминай.
Пленник подошел к дурно пахнущей бадье и, сгорая от стыда, и, унижения, пересилил себя, с трудом облегчился. За ним внимательно наблюдала женщина.
— Может, еще и выживешь, и не попадешь к шаману на барабан, — произнесла она. — Станешь у гаржика производителем и будешь делать ему детей рабов на продажу. Наверное, и дочку мою оприходуешь. Но это даже лучше. У орков уд огромный, многие не выдерживают и от ран погибают, особенно девочки. А у тебя ничего, нормальный.
Женщина говорила о таинстве близости так свободно и спокойно, как если бы разговор шел о погоде. Пленник остался стоять, не в силах прийти в себя. А женщина встала, взяла вонючее ведро и унесла его. Ввернулась она через пол часа.
— Садись, учиться будем, — велела она.
Так прошел еще один день. Девочка не приходила, а учила его ее мать. Вечером женщина сообщила ему ужасную новость, испытание начнется с близости ее и его. А на все это будет смотреть хромой Башык.
— Я… не с… смогу, — прошептал, запинаясь он, и, не в силах поверить сказанному, отвел взгляд от лица женщины.
— Послушай меня, сынок, через меня прошло много рабов. Но я по меркам орков уже стара. Хотя мне чуть больше тридцати. Детей я не рожаю и работаю только прислугой у хромого Башыка. Раньше была у него наложницей, потом он меня выгнал. И теперь я учу новых рабов. Если ты откажешься выполнять приказ Башыка, то меня отдадут на мучения шаману. Лучше тебе не видеть, что он делает с жертвами. Они кричат от боли семь кругов, а потом их шкура сушится на ветру. Тебя сначала заставят смотреть, как будут сдирать с меня кожу. А потом снова будут бить, и ты все равно сломаешься. Вот скажи, ты что-то умеешь делать? Сдирать шкуры? Нет? А делать доспехи? Тоже нет? А ковать оружие? — мальчик отрицательно покачал головой.