К простому убийству (убийству без отягчающих и без смягчающих обстоятельств) относятся, например, убийства, совершенные в ссоре или в драке при отсутствии хулиганских побуждений, из ревности, по мотивам мести, зависти, неприязни, ненависти, возникающих на почве личных отношений[110].
Литературные произведения, вне зависимости от жанра, повествуют, как правило (если речь идет о мотиве), об убийстве из ревности, мести, зависти, корыстных побуждений. Последний субъективный признак характеризует квалифицированный состав убийства, а потому будет рассмотрен позже.
Ревность как мотив убийства оценивается в специальной литературе не однозначно. Так, Э.Ф. Побегайло считает, что ревность сама по себе не является низменным побуждением[111]. По мнению М.К. Аниянца, ревность — отвратительный пережиток прошлого, независимо от того, по какой причине она у лица возникла, убийства на этой почве должны строго наказываться[112].
Данная оценка ревности, построенная, как видим, на идеологическом фундаменте, вряд ли может считаться сколько-нибудь объективной, ибо этот «отвратительный пережиток прошлого» является постоянным спутником развития не только человечества, но и эволюции всего живого на Земле вообще[113]. Нельзя в этой связи не упомянуть высказывание известного ученого-психолога В.Л. Леви о ревности и ее биологической роли: «На эволюционной лестнице отсутствие ревности совпадает с отсутствием избирательности в отношениях, черви и мухи совсем не ревнивы… Охранительница рода, спасительница генофонда от хаотического рассеивания; утвердительница права на жизнь достойнейших; побудительница развития — вот что такое ревность в природе. И чем выше существо по уровню умственного развития, тем ревнивее»[114].
Показательной является в этой связи позиция А.С. Пушкина, для которого, как отмечает А.В. Наумов, «существовало как бы два уровня ревности. Во-первых, ревность-любовь, ревность как едва ли не неизбежный спутник любви (вряд ли наступит такое время, когда, например, человек сможет оставаться равнодушным к тому, что его оставляет любимый человек, это было бы грубым упрощением человеческих отношений…). В своем письме к жене поэт писал: «<…> мой ангел. Конечно же, я не стану ревновать, если ты три раза сряду провальсируешь с кавалергардом. Из этого еще не следует, что я равнодушен и не ревнив»[115].
В.Л. Леви приводит отрывок из своего диалога с одним из мучимых ревностью пациентов: «…В том дело, что ты ревновать не умеешь. Ревнуешь как павиан, как скотина, прости, это мягко сказано. Бездарно ревнуешь, по-свински… Ты имеешь представление о том, что такое настоящая ревность, МУЖСКАЯ ревность воина и художника, рыцаря и поэта? О том, какой она должна быть великолепной и мощной, утонченной и всепроникающей, какое неописуемое наслаждение должна доставлять женщине… Всякая нормальная женщина мечтает, чтобы ее ревновали! Да-да, мечтает, грезит по ночам, но только о такой ревности, о такой красивой… Как дай вам Бог любимой быть другим…»