– И она передала в целости и сохранности? Не вскрыла? – удивилась я.
– Представь себе! Леша там всех так «построил», что побоялась. Тем более что и охранники его все видели. Еле-еле я тогда на автобус успела, а потом еще где-то с час в райцентре попутку ловила. Только ночью домой я вернулась, злая до чертиков, что не удалось мне этому гаду в глаза посмотреть да в рожу плюнуть, а потом решила, что его Бог накажет, а не накажет, значит, нет его, потому что такую подлость прощать нельзя. Поспала немного, а утром опять на работу ни свет ни заря. Возвращаюсь домой, а Леша у меня во дворе на козлах сидит. Ждет. Я его сразу узнала – он же маме в письмах свои фотографии посылал. Оказывается, он сначала записку мою прочитал и возмутился – кто это посмел его так назвать? А потом письма увидел и сразу все понял. Приказал выяснить, кто приходил. Ну, ему и доложили, что Сафронова Анастасия Кирилловна какая-то и запись с камеры наблюдения показали. Поглядел он, и, говорит, сердце у него зашлось.
– Потому что ты очень похожа на маму, а первая любовь не забывается, – вставила я.
– Да! Вспомнил он ту историю, письма прочитал, в том числе и последнее, что у мамы было. И понял, что следующие она уже не получала.
– А они были? – удивилась я.
– Он сказал, что то мерзкое письмо написал под горячую руку, сразу же, как узнал, как мама в городе свободное время проводит. Друзьям рассказал, а среди них и городские были. Вот они-то его, деревенщину, и вразумили. Написал он маме покаянное письмо, прощения просил, а она ему не ответила, потому что не получила его – ее тогда в Тарасове уже не было. Леша говорит, что еще три письма ей отправил, а потом понял так, что не простила она его, и больше не писал.
– Ты ему веришь? – вот чем-чем, а я такой доверчивостью не страдала, я еще и не такое слушала и видела.
– А ты свидетельство его правоты только что в руках держала. Подумай сама, стал бы он хранить эту фотографию, если бы хотел навсегда вычеркнуть маму из своей жизни? – спросила Настя.
– Да, не стал бы, – согласилась я. – Отрезал бы себя с нее, а остальное порвал. Или всю порвал.
– Вот именно! Только я тогда ничего этого не знала. Взяла я из поленницы чурку поувесистее – и к нему! С комментариями соответствующими! Он от меня уворачивается, объяснить что-то пытается, а меня по кочкам понесло! Все я ему высказала, что на душе накипело. В том числе и то, что мама, которую он с грязью смешал, хотя она перед ним ни в чем виновата не была, жизнь самоубийством покончить пыталась, тоже. Леша, как это услышал, замер на месте, смотрит на меня в ужасе, тут-то я его и достала. Врезала от души, а потом послала, сама понимаешь, куда. В общем, выгнала я его. Соседям, конечно, радость – такой цирк бесплатный, а в роли клоуна – сын бабы Ани, которым она всем уже уши прожужжала!