Мне очень хотелось узнать, как же так случилось, что она опять в профессию вернулась, но я ничего не спросила: понимала, что не по своей воле. А еще ждала, что Игорь сам расскажет – видела, что ему выговориться надо. Так и случилось.
– Десять дней это счастье длилось. А в тот день сидели мы, ужинали, думали, куда на Новый год поехать – я ее документы на оформление загранпаспорта сдал. И тут вдруг трам-тарарам – менты со шмоном. И пристегивают меня к делу, к которому я никаким боком отношение иметь не могу, – мошенничество с банковскими операциями. Найти у меня, конечно, ничего не нашли, ученый я, дома ничего не держу. Забирают меня – ну все как положено. Я Светке сказал: «Это твой дом, ты здесь прописана, у тебя есть паспорт. Ничего не бойся. Все будет в порядке». А на нее смотреть страшно: только-только все в ее жизни наладилось – и вдруг опять. Смотрит на меня, из глаз слезы градом и слова сказать не может. Вот такой она у меня до сих пор перед глазами стоит, в последний раз я ее тогда живой видел.
Ему было, очевидно, трудно говорить, но он справился с собой:
– Привезли меня к следаку, я смотрю на него, а он под моим взглядом как уж под вилами вертится – сам понимает, что я здесь не при делах, но ему приказали, вот он и старается. Откуда же, думаю, прилетело? Заявил я сразу, что без адвоката говорить не буду, и его номер телефона дал – из дома-то мне позвонить не дали. А адвокат у меня один из лучших в городе. Ну, дальше ИВС, все как положено. На следующий день пришел мой адвокат, я ему все рассказал и попросил передать моим ребятам, чтобы выяснили, откуда ветер дует. Ну, двое суток – это святое, потом суд, где я, честно говоря, был уверен, что меня выпустят, если не под подписку, то под залог – ребята обещали нужную сумму собрать. Ну как максимум домашний арест. А судья выносит мне: содержание под стражей!
– Это по экономическому-то преступлению? – удивилась я.
– Да! В связи с тем, что я представляю опасность для общества, – хмыкнул он. – Тут я и понял, что кому-то понадобилось срочно меня убрать, вот меня и пристегнули к первому же попавшемуся делу. А ребята у меня шустрят, выясняют, что случилось. Ну и выяснили, и мне через адвоката передали. Оказывается, папику в очередной раз оттянуться захотелось, а ему в ответ, что не работает больше Светка в салоне, она теперь, можно сказать, мужняя жена. И сказали чья. А тому это по хрену, требует: вынь да положь ему любимую игрушку! Ну, человек меня знал, ему со мной бодаться – не резон. Я же рога на раз обломаю. Так он этому папику и объяснил. Вот тот и решил меня с дороги убрать, попросил кое-кого, меня и приняли. А он еще и гарантию хозяину салона дал, что я сяду всерьез и надолго. И тот решил, что раз так, то ему меня бояться нечего, Светку силой из дома забрали и к папику отвезли. А потом сучара этот вконец обнаглел и обратно Резинке ее отдал – я же до конца с ними не расплатился. А что я из крытки сделать могу? Ребятишки мои без меня с ним не справились бы – у него за спиной тоже не ангелы стояли, только Резинке от моего имени очень внятно объяснили, чтобы она со Светки пылинки сдувала, а вышло из этого вон что. Когда я в СИЗО от адвоката узнал, что Светки больше нет, думал, с ума сойду. Тогда и поседел в один день. А через неделю меня с извинениями выпустили. Похоронил я Светку, памятник ей шикарный поставил, службы за упокой ее души заказываю, свечи ставлю, только ей-то что теперь от этого.