Сара удивленно глянула на нас.
– Какие странные правила…
– Да, странные, – согласилась я, – но они предназначены для вашей защиты. Кстати говоря, где Эшли?
– Один волонтер повел ее в нижнее кафе. Они решили поесть мороженого. По-моему, им просто хотелось увести ее из палаты… – Губы девочки задрожали, но она резко вздохнула и расправила плечи. – Эшли и вправду любила Сэмюела. Он дарил ей все, что она хотела.
– Она расстроена?
– Ужасно расстроена. Все твердит, что это я виновата. – Ее глаза прояснились, когда она взглянула на брата. – Мерседес…
– Я здесь, с тобой, Сара. – Присев рядом с ней на кровать, я положила руку ей на плечо.
– Нэнси считает, что нам не удастся найти дом для всех троих. Мне не… мне очень не хочется, чтобы нас разделили, но Эшли настолько сердита…
Приобняв ее за плечи, я попыталась мягко взбодрить ее.
– Похоже, Нэнси держит тебя в курсе последних новостей.
Девочка кивнула, уткнувшись в мое плечо.
– Она говорит, что это поможет мне. Может, я не имею права голоса в таких делах, но по крайней мере я знаю, что происходит.
– Вы говорили с вашими бабушкой и дедушкой?
– Один раз. Они… они вообще…
– Склонны к расизму?
– Ага.
Устроившись на стуле около кровати, Касс тихо молчала, хотя ее брови изумленно взлетели.
– И как я уже говорила, Эшли очень любила Сэмюела. Если бабушка и дедушка начнут поливать его грязью, то она, по-моему, просто сбежит. Да еще и Сэмми… – Сара шмыгнула носом, пытаясь не разреветься, и меня до глубины души потрясло то, как отчаянно она старается быть сильной. Я уже знала, что она сильная; я знала, что ей пришлось пережить.
– Что ты собираешься делать?
Касс поерзала на своем стуле. Она знала, что я предпочла работать в подразделении, занимающемся расследованием преступлений против детей, по личной причине; такого рода сведения обычно быстро распространяются, но я никогда не рассказывала ей, какова эта личная причина.
– Меня единственную забрали из семьи, – тихо сказала я Саре, – и моим многочисленным родственникам даже не дали права выбора. У тебя другой случай.
– Врачи говорили, что я чиста, – вдруг резко сказала девочка. – Это что, типа уроков гигиены, верно? Типа болезни от грязи?
– Могли быть и болезни, но они убедились, что ты не беременна.
– А вдруг я была? То есть была беременна.
– Тогда многое зависело бы от того, насколько давно и насколько это рискованно для твоего здоровья, – и потом уже стали бы решать вопрос о том, кто позаботится о тебе. В таких случаях не существует одного-единственного пути решения. А врачи что-то говорили о твоем излечении?