– Что ж, должна признать, что у него красивые глаза, но кожа уже посеревшая, а на шее родинка, и я слышала, что под париком у него лысина…
– Чушь все это! Он даже париков не носит! Откуда ты все это взяла?
– Маркиза де Бельзанс сказала…
– Александрин – глупая корова, и, кроме того, у нее самой супруг лысый, а ему нет и тридцати!
– Дамы, вы закончили? – проявляет нетерпение принц Конти. Он сидит напротив и пристально наблюдает за нами.
– Закончили что, сир? – учтиво интересуется тетушка Диана.
– Эту… беседу, хотя я даже не уверен, что эту болтовню можно назвать беседой.
– Мы готовы вас слушать, сир, – мягко отвечает тетушка Диана; у нее идеальные манеры, и я считаю ее отличной хозяйкой. – Хотите еще итальянской меренги? Эта вот с мятой, а эта с петрушкой. Ой, кажется, с мятой я доела… или нет? Нет, с мятой зеленая, а я возьму розовую – надеюсь, с малиной.
Конти с мрачным видом берет зеленый шарик, но потом решительно кладет его назад на блюдо.
– Как я уже говорил… – Конти скрестил пальцы и подпер руками подбородок, на его лице появляется лукавое выражение. – Нисколько не сомневаюсь, что король будет очарован нашей прекрасной Марианной.
– Еще бы! – Диана с улыбкой похлопывает меня по руке.
– Однако я заметил, что вы слишком разговорчивы, – произносит он в точности как моя матушка.
– Только тогда, когда есть что сказать, – возражаю я.
– М-м-м, это спорный вопрос! – Конти поглаживает подбородок хрупкими желтыми пальцами. – Заядлые болтуны подобны разбитым кувшинам: из них все вытекает.
– Я хорошо воспитана, сир! – негодую я. – И знаю, когда стоит держать язык за зубами! И даже вчера, когда Таисия спросила меня…
– Вот-вот! Ваш голос! Что случилось с молодыми дамами, скажите на милость? Никому нет дела до ваших чувств. Это вам не сцена, милочка.
– Что за вздор! – восклицает Диана. – У Марианны безупречные манеры.
Конти встает, не скрывая раздражения.
– Довольно… больше не могу… не могу… Пока готовьтесь к небольшому ужину. И постарайтесь помалкивать, потому что, когда вы открываете рот, все сходство улетучивается. Нам следует пореже показывать ваше умение вести беседу… или отсутствие такового.
Он уходит, бормоча себе под нос, что о чем-то жалеет, и хлопает дверью, не дожидаясь дворецкого.
– Как думаешь, что он имел в виду? – удивленно спрашиваю я у тетушки Дианы. – Как у меня может отсутствовать умение вести беседу, если я только то и делаю, что разговариваю? А Полиньяк однажды сказал, что слова мои слаще меда! Если честно, он говорил о губах, но мне кажется, что слова он тоже имел в виду.