– Всё так и было. Плюс ходила на парашютные курсы. А когда курсы закончила, меня вызвали в местный отдел НКВД. Сказали, что ознакомились с моей биографией, что моё происхождение не вызывает вопросов, что весьма кстати я знаю украинский язык, и спросили, как я отнесусь к предложению о заброске в тыл врага, чтобы помочь украинским подпольщикам. Прежний связист был вычислен фашистами и схвачен, умер под пытками, не выдав никого из товарищей, предупредили, что и меня может ожидать подобная судьба, но я сразу же дала своё согласие… Ой!
Она испуганно посмотрела на меня, потом на майора. Сначала я не понял, в чём дело, а когда сообразил, не смог сдержать смех.
– Всё нормально, Варя, мы с Василием Карповичем точно не немцы и на них не работаем. Неужели ты думаешь, что, будь по-другому, мы стали бы тебя спасать от полицаев?
– Действительно, – поддержал меня Медынцев. – Но осторожность в таком деле лишней не бывает.
– Да я-то, в общем, верю… Ладно, слушайте дальше. Чуть больше месяца назад среди ночи меня с парашютом, рацией и документами на имя уроженки Луцка Валентины Васильевны Лященко выбросили под Рованцами, это южнее Луцка. Той же ночью я пришла на явочную квартиру, представилась руководителю ячейки Виктору Измайлову[17]и начала работу. На тот момент накопилось немало важной информации, которая требовала отправки в Москву. Но, похоже, в наши ряды затесался предатель, и я догадываюсь, кто это мог быть. Сволочь! – выдохнула она, и взгляд её потемнел. – Я ему доверяла, а он оказался такой гадиной… Неделю назад подпольщиков взяли, по одному, на квартирах. Ко мне тоже приходили, но мне повезло не попасться лишь по чистой случайности. Я тем вечером засиделась у новой знакомой, бывшей учительницы русского языка. Возвращалась уже за полночь и увидела возле дома машину и эсэсовцев. Поняла, что дело плохо, побежала проверять других товарищей, понятно, соблюдая осторожность. Везде было то же самое. На следующий день, закутавшись в тряпьё и платок, под видом старухи походила по центру Луцка, собирала слухи и сплетни, потому что больше неоткуда было взять информацию. Люди говорили о разгроме подполья, что взяли больше десятка человек.
– И что, всех… расстреляли?
– Когда я уходила, товарищи находились под арестом в ровенской Свято-Успенской церкви. Их переправили в Ровно, город сейчас является столицей рейхскомиссариата Украины. По слухам, палачи решили дождаться самого Эриха Коха, чтобы провести казнь на его глазах, сделать подонку приятное.
Фигура Коха была мне знакома по интернет-выкладкам. Что я о нём помнил?.. Он был известен своей жестокостью, даже немцы называли его «вторым Сталиным». За время своего правления гауляйтер свёл в могилу около четырёх миллионов человек. Именно Коху принадлежало высказывание, которое я помнил практически дословно: «Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет как раз то, что мне нужно… Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли».