– Пристрастился в Индии, – объяснил Рикман, разливая ароматный чай по узорчатым пиалам. – Скрываю от руководства университета, что прячу здесь кипятильник и завариваю чай в глиняной посудине, привезённой из Калькутты… Ну и как вам на вкус?
– Бесподобно! – польстил я старику, хотя напиток и впрямь был хорош.
Следующие несколько минут мы наслаждались чаем.
– Что ж, я так понимаю, вы всё-таки привезли эту старую книгу? – кивнул он на стоявший у моих ног кожаный портфель.
– Да, собственно говоря, это и есть главная цель моего сегодняшнего визита, – улыбнулся я, извлекая из портфеля обёрнутый в вощёную бумагу манускрипт.
Профессор с превеликой осторожностью принял книгу и тут же забыл о моём присутствии.
– Какая прелесть! – бормотал он, водя подушечками пальцев по растрескавшемуся от времени переплёту. – Боже мой, ей по меньшей мере пятьсот лет! – Минуты через три Рикман решился-таки открыть книгу. – Очень интересно! Это похоже на мёртвый язык санскрит, но какое-то неизвестное наречие.
Он кинулся к книжным полкам и выхватил оттуда несколько томов, которыми тут же обложился, полностью игнорируя моё присутствие в его кабинете. Я деликатно кашлянул, обращая внимание учёного на свою персону.
– Мистер Рикман, я думаю, это дело далеко не одного часа. Не хочу вам мешать, поэтому я отправлюсь в отель, где у меня снят номер, а вы можете спокойно работать над текстом. Давайте только обговорим ваш гонорар…
– Идите к чёрту, мистер Бёрд! – гневно воскликнул этот экстравагантный тип. – За перевод я не возьму ни цента. Напротив, это я вам должен заплатить за возможность прикоснуться к этому бесценному историческому документу.
– Ладно-ладно, сдаюсь, – выставил я перед собой ладони. – Оставляю вас наедине с книгой и удаляюсь до… До завтра?
– Да, давайте приходите сюда же завтра часов в семь вечера. Я специально взял отгулы, чтобы заняться вашей книгой.
Он уже снова был погружен в работу и говорил со мной, не поднимая глаз. Я молча усмехнулся и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Спустя двадцать семь часов я снова постучался в дверь кабинета. В ответ – тишина. Через полминуты ещё раз постучал – и вновь не дождался ответа. Чувствуя, как мною понемногу овладевает паника, требовательно замолотил кулаком, и только после этого дверь распахнулась, и, к своему великому облегчению, я увидел перед собой взлохмаченную голову Рикмана и его покрасневшие глаза.
– А, это вы, – казалось, с ноткой сожаления произнёс профессор. – Дьявол, я перевёл только половину. Заходите завтра в это же время. – И он захлопнул дверь.