«А за что?» – захотелось мне простодушно спросить, но Лейбовиц меня опередил:
– Она вас будет ценить за вашу верность и преданность семейным ценностям и сама станет вашим последователем в отношениях. Поверьте, это очень много значит, когда муж и жена доверяют друг другу.
– Не спорю, это важно, – кивнул я, думая, к чему это старик клонит.
– У вас есть кто-то на примете? – живо поинтересовался антиквар.
– Хм… В данный момент, пожалуй, нет.
На самом деле на примете у меня, конечно же, была Варя, так ведь не станешь же Лейбовицу рассказывать, что после Победы у нас намечена свадьба. Старику я доверял, но не до такой степени. А как уж я перетащу Варю в Штаты – это другой вопрос.
– Ефим, – совсем уж доверительно склонился ко мне Абрам Моисеевич, – послушайте, что я вам скажу… В прошлом году из Франции в Нью-Йорк перебрались моя двоюродная сестра с двумя дочерьми. Старшей уже двадцать четыре года, высокая, красивая девушка, я уверен, она вам подойдёт. Давайте я вас сегодня вечером познакомлю, присмотритесь друг к другу, может, и впрямь что-то получится.
Ах вот ты куда гнул, старый пенёк! Родственницу свою решил мне сплавить. Может, она и красивая, да только есть мне о ком мечтать, так что даже и не надейся!
– Абрам Моисеевич, – вздохнул я с деланой грустью, – спасибо, конечно, что заботитесь обо мне, да только зарок я себе дал, что буду хранить верность той, которую оставил в Союзе и фото которой всегда ношу с собой.
Я вынул бумажник, открыл его и показал Лейбовицу фотокарточку Вари. Тот явно скис, но всё же старался сохранить лицо.
– Да-да, я помню, вы уже показывали мне это фото. Да только что толку мечтать, когда жизнь идёт.
– Ну почему, кто знает, может, мы когда-нибудь с ней встретимся.
– Вы неисправимы, Ефим, – покачал головой старик. – Ладно, найдём Басе жениха из своих. А за бурбон спасибо, я вторую бутылочку буду беречь в память о человеке, который достиг таких высот не без помощи старого Абрама.
Я едва не хмыкнул. Вот же жук, всё-таки подколол. А вслух выразил благодарность за то, что он и впрямь поначалу немало сделал для вчерашнего иммигранта.
Покинув лавку антиквара, я пешком направился в Централ-парк на встречу с агентом, о котором знал лишь, что его зовут Алексей, и уселся там на одну из лавочек с развёрнутой газетой в руках. Минут через пять рядом подсел гражданин в костюме, шляпе и тёмных очках. Не поворачиваясь ко мне и даже, как мне показалось краешком глаза, не размыкая губ, он произнёс:
– Здравствуйте, Ефим Николаевич! Письмо при вас?
– Да, – ответил я.
– Положите его в середину газеты, а когда будете уходить, газету оставьте на скамейке возле меня.