А с другой стороны, Сивцев вон уже совсем плох. Температуры вроде нет, но выглядит так, словно в одиночку вагон разгружал. Хочешь не хочешь, а придётся на хутор заглянуть.
Только я собрался предложить свою кандидатуру в качестве разведчика, как меня опередил Медынцев.
– Пойду, наверное, гляну, что там к чему, – сказал он, не сводя напряжённого взгляда с хутора. – Неужто раненого не приютят?
– И как же вы им представитесь?
– Скажу, бежали из концлагеря Собибор, сумели найти гражданскую одежду и теперь пробираемся к линии фронта, чтобы попасть к своим, снова влиться в ряды РККА. Если пойдут на контакт, то вернусь за вами.
– Не лучшая идея, – мотнул я головой. – Далеко не факт, что они из сочувствующих.
– Есть другие варианты? А то ведь Петрович долго так не выдюжит.
– Надо подумать…
Но подумать я не успел. Со словами «И думать нечего, дело надо делать» Медынцев выбрался из кустов и зашагал в направлении хутора. Мне оставалось лишь негромко выругаться. На всякий случай проверил обойму в конфискованном у Сивцева ТТ и снова сосредоточил своё внимание на происходящем на хуторе. А майор тем временем уже привлёк внимание сначала собаки, которая разразилась лаем и заняла место в воротах, а затем и мальца с женщиной.
– Вы это, граждане, собачку свою придержите, – расслышал я голос сбавившего шаг майора.
Мальчуган схватил пса за ошейник и посадил на цепь. А из хаты снова показался бородатый. Они с майором о чём-то переговорили, после чего Медынцев развернулся и потопал в нашу сторону.
– Вроде всё нормально, – сказал он, вытирая рукавом пиджака пот со лба, – согласились дать нам ночлег и приютить Петровича. Кстати, до ближайшего населённого пункта под названием Лановцы десятка полтора километров на северо-восток. Там врач вроде бы есть, но тащиться туда Петровичу уже будет туго. Да и немцы там стоят, комендатура. Тем более что и телеги у хозяина сейчас нет, сын на ней в райцентр уехал, заночует у родни, а вернётся только завтра. Так что пойдём, товарищ Сивцев, определим тебя на постой.
– Вот и сладилось, вот и хорошо, – оживился наш инвалид, подхватывая свои самодельные костыли.
– Я решил не афишировать наши настоящие имена и фамилии, поэтому назвался Кузьмичёвым Александром Ивановичем, – предупредил нас майор. – А вы, давайте, будете Яков Степанович Петров и Кондратий Фёдорович Васильев. Ничего не имеете против? Ну и отлично.
На самом деле имя Кондратий, которое придумал для меня Медынцев, казалось мне несколько наигранным, но я не стал вставать в позу из-за такой мелочи. В то же время меня по-прежнему не покидало тревожное предчувствие. Как-то подозрительно быстро удалось договориться с хозяином хутора. Но теперь делать нечего, придётся идти на контакт, вверяя свою жизнь незнакомым людям.