А по поводу притворства, честно говоря, — ничего такого я не заметила. Мама с отцом на самом деле переживали за меня и любили нас с Эли одинаково. А их нежность норовила заполнить комнату, когда мы с сестрой оказывались рядом с ними. Но почему они тогда не сказали сразу?!
Не знаю, сколько бы мы стояли у двери и ждали, но нас поторопили. Эфирии, влетев через открытое окно, распахнули двери, и мы оказались лицом к лицу с родителями, мнущимися по ту сторону преграды.
Кто-то еще сомневается, что мы родственники?
— Добрый вечер, девочки! — светски поприветствовала мама, скрыв за маской вежливости волнение.
— Да ладно тебе, Рози! — Отец нервно дернул узел на шейном платке и, приглашая войти, резко и отрывисто махнул рукой.
Родители волновались едва ли не сильнее нас с Эли.
Пока мы устраивались в креслах, они переглядывались. Мама старалась делать это незаметно, прикрывшись веером, чем жутко напомнила Эли. Сестра тоже заметила, спрятала улыбку и успокоилась.
Первым слово взял папа:
— Девочки, что бы вы себе там ни надумали, вы наши… обе. Вот так как-то. Рози?
— Да! — подтвердила мама, резким жестом сложила веер, положила его мимо столика и даже не заметила.
Теперь мне пришлось прятать улыбку — кажется, я знаю, от кого переняла привычки терять женские игрушки. Просто до сегодняшнего дня мама держала себя в руках и не позволяла чувствам пробивать скорлупу этикета.
— Габи… — Мама посмотрела на меня непривычно мягко, открыто, что ли, — ты моя дочка. Я не родила тебя, но ты моя. Я поняла это, как только увидела тебя в колыбели рядом с Элизой… Все эти слухи о подменышах… ты не могла быть злом… зло не может спасать, а ты помогла Эли… ты чудо, которое нам послали предки…
Можно ли утонуть в нежности?
Еще как!
Мы бросились обнимать родителей или они нас — никто сказать не мог. Но когда в комнату, вежливо постучав в дверной косяк, заглянул Майлз, он увидел счастливое семейство. В котором не было разницы, кто кому родной и почему когда-то помешанная на правилах молодая мать решила оставить появившегося из ниоткуда младенца. А потом ради безопасности его и любимого мужчины даже хотела пожертвовать жизнью собственной дочери. Дочери, захваченной духом. Дочери, которую она в итоге собиралась увезти, когда не останется иного выхода, ничего не говоря нам. После того как мама поняла, что снова не сможет поступить согласно закону. К сожалению, это случилось, лишь когда пострадал отец. Если бы прозрение мамы наступило раньше, мы бы могли сэкономить много нервов.
Забавно.
Все в нашей семье хотели спасти Эли. Каждый действовал по-своему. Но все делали это из-за любви.