– Можно? – спрашивает он.
И что-то в глубине его глаз вынуждает меня сказать «да».
Какое-то время мы едем молча. Сонный городок потихоньку оживает: на главной улице уже полно народу, все в купальниках, шлепанцах и с пляжными сумками. Чувствую, что Колтон то и дело косится на меня, и упорно делаю вид, будто не замечаю этого. Когда он наконец погружается в собственные мысли, я смотрю на него краем глаза, стараясь не пропустить ни одной детали. Голубые шорты, белая футболка, шлепанцы. И все. Никакого медицинского браслета. Не то чтобы Колтон должен носить некий отличительный знак, но меня почему-то искренне удивляет его отсутствие.
Складывается впечатление, что за рулем моей машины он чувствует себя вполне уверенно. Я стараюсь мириться с этим, но не очень-то получается. Никто, кроме меня, не водил ее с тех пор, как Трента не стало. Кажется, стоит моргнуть, и я увижу его на водительском месте – одна рука на руле, вторая – у меня на колене. Услышу, как он громко подпевает песням радио и нарочно заменяет слова всякой ерундой, чтобы меня рассмешить. И умудряется вплести мое имя в каждую композицию.
Но сейчас радио молчит, а за рулем сидит Колтон Томас. Меня вновь захлестывает чувство вины, и я выдумываю новые правила, чтобы справиться с этой ситуацией. Я не буду ничего спрашивать, и сама постараюсь отвечать покороче. Не стану говорить, откуда приехала, зачем я здесь, и кто я вообще такая. Наверное, даже не скажу свое настоящее имя, потому что…
– Ну, Куинн, – вдруг произносит он, продолжая смотреть на дорогу, – начнем все с чистого листа?
Откуда он знает мое имя?!
И тут я вспоминаю об оставленной на автобусе записке.
– Я Колтон, – добавляет он.
– Я знаю, – вырывается у меня.
– Да? – В его голосе отчего-то слышны нотки разочарования.
Киваю. Нервно сглатываю. Больше всего мне хочется провалиться сквозь землю.
– Да, – слишком быстро реагирую я. – Ты… Я слышала, как к тебе обратились в кафе.
Кошусь на Колтона в надежде, что он поверил. И потом осознаю: у него нет причин не верить. Он же понятия не имеет, что я знаю. К горлу опять подступает тошнота – или чувство вины, не разобрать. Все-таки стоит сказать правду. Может быть, это ужаснет его настолько, что он развернется, доедет до пункта проката и убежит без оглядки. Все будет кончено. Я уеду, и наши дороги больше не пересекутся. Дверь, которую не стоило открывать, захлопнется навсегда.
Пытаюсь что-то сказать, но ничего не выходит.
– Так, значит, ты слышала наш разговор? – спрашивает Колтон с улыбкой. – Даже имя мое запомнила?
Смотрю прямо перед собой и честно отвечаю: