Теперь мне и правда становится интересно.
– Что за ионы?
– Они образуются, когда молекулы воды взаимодействуют с твердой поверхностью. – Колтон указывает жестом на стены пещеры. – Например, со скалами. Или с песком на пляже. Конечно, ионы возникают не только в океане, а вообще где угодно – в потоках водопада, в каплях дождя… – Он останавливается и смущенно улыбается. – В общем, если верить папе и дедушке, ими полезно дышать. Это благотворно сказывается на здоровье.
Колтон замолкает и поднимает голову навстречу освещенному солнцем туману. Мы одновременно делаем глубокий вдох. Не знаю почему – из-за красоты ли этого места, из-за его слов или отрицательно заряженных ионов, – но я вдруг чувствую то, чего не испытывала уже очень давно: единение с другим человеком.
– Спасибо тебе, – внезапно произношу я. – Спасибо, что показал это место.
Он расплывается в улыбке и пожимает плечами.
– Я подумал, раз уж у нас с тобой всего один день, то надо провести его как можно лучше.
Опускаю взгляд на весло, которое все еще лежит у меня на коленях.
– Ты преуспел. – Вновь смотрю на Колтона. – У меня сто лет не было такого замечательного дня.
Он кивает, улыбка не сходит с его губ.
– У меня тоже, ты и представить не можешь. Но погоди, это еще не все.
Мы долго сидим в лодке, дышим влажным воздухом, болтаем, наблюдаем за светом и водой, которая то наполняет пещеру, то покидает ее. А затем надвигается прилив, и нам ничего не остается, кроме как плыть по течению.
Эйфория и ощущение нереальности происходящего не отпускают даже тогда, когда мы выплываем из темной пещеры в непривычно яркий погожий день. Эти чувства не отпускают нас, пока мы гребем к берегу, пока расстилаем полотенца на пляже, покрытом галькой, пока Колтон рассказывает, где еще собирается побывать этим летом. Он хочет поехать туда, где уже давно не бывал. Он говорит настолько искренне, что мне хочется поехать с ним.
Я не спрашиваю, почему он долго не возвращался в места, которые, судя по всему, любил. Мне известен ответ. Вместо этого я забываюсь и представляю, как мы вместе отправляемся туда. В пещеру на невероятно высоком утесе, где мы сели бы на краю, свесив ноги, чтобы почувствовать, как грохот прибоя отзывается в груди. На пляж с такой чистой водой, что мы могли бы отплыть далеко от берега и разглядывать пурпурных морских ежей, которые устилают песчаное дно на глубине шести метров. В его любимую бухту, где мы наблюдали бы за водопадом – за тем, как потоки пресной воды смешиваются с солеными волнами, набегающими на песчаный берег. Колтон так часто употребляет слово «мы», будто все уже решено, будто я вхожу во все его планы за пределами этого дня. И я почти верю в то, что это возможно.